больше не звонил. По-моему, слова о смерти Кати сбили его с толку. Не представляю, как он будет действовать дальше…
– Есть какие-нибудь прогнозы?
– Никаких. Стыдно признаться, но я сломлен. Я бы рассказал ему все, что требуется, кроме… – Он сделал выразительную паузу. – Любовь сделала меня покладистым и невероятно терпимым. Я даже готов взять на себя вину за убийство Феликса, если в этом замешана женщина…
Господин Михалин осознал, что сболтнул-таки лишнее, и осекся. Он отвел глаза, подбросил носком сапога грязноватый ком снега. Всеслав проследил, как комок покатился по аллее.
Маше стало заметно лучше, и Римма Лудкина со спокойной душой собралась на работу.
– Через полтора часа придут Всеслав и Ева, – сказала она, одеваясь. – Они хотят поговорить с тобой.
– О чем? – равнодушно спросила Симанская.
Римма ей не ответила, хлопнула дверью. Она и так опаздывала. Не успеет начать торговлю вовремя – придется платить штраф.
Маша запила таблетку чаем и прилегла. Полтора часа – много времени: пожалуй, можно вздремнуть. Вместо сна пришли воспоминания – всегда одни и те же: лежащий навзничь мужчина с ножом в груди. Страшно… Интересно, ездил сыщик в Костров или нет? Что ему удалось узнать? Нашли наконец убийцу Сергея?
Некстати ее мысли перешли с Вершинина на Руслана Талеева. Сбылось шутливое пророчество, сделанное им во время игры в фанты, – «не то кто-то убил кого… не то убьет». Сбылось! Любовь и кровь.
– Неужто Сережа погиб из-за меня? – прошептала Симанская. – Не может быть. А как же…
Звонок в дверь прервал ее невеселые раздумья. Полтора часа пролетели слишком быстро. Пришли Всеслав и Ева, принесли с собой морозную свежесть, запах снега.
– Вы славно выглядите, – улыбнулась Ева. – Значительно лучше, чем в прошлый раз.
Маша кивнула, перевела взгляд на Смирнова. Она ждала рассказа о поездке.
– Пойдемте в гостиную?
Комната была убрана, как может быть убрано чужое жилье, – вещи разложены по местам, пыль вытерта, ковры на стене и на полу пахнут моющим средством.
– Чудный городок ваш Костров, – улыбнулся сыщик. – Мне понравился. Все бело, тихо… только идут дымки из труб да собаки лают. А вечером звезды на небе, крупные, как горошины. В Москве таких не бывает.
– Вы заходили к моей маме? – спросила Симанская, волнуясь. – Как она?
– Здорова, угощала меня черничным пирогом, показывала дом. Я ничего о вас не говорил, как и обещал, – заверил ее Всеслав. – Зато Татьяна Савельевна много всякого порассказала. Например, что вы уехали из Кострова еще весной.
Симанская вздрогнула, но промолчала, не стала отрицать очевидного. Весной, так весной. Разве в этом дело?
Смирнов тоже не любил форсировать события. Он сделает несколько заходов с разных сторон, посмотрит на ее реакцию.
– У меня возникли новые вопросы, – сказал сыщик.
– Я обязана на них отвечать? – спросила Маша.
– Нет. Но я бы вам советовал быть со мной полностью откровенной. Видите ли, я расследую убийства, а это не игрушки. Всякое может случиться.
Он выразительно посмотрел на Симанскую. Ева ничего не понимала, поэтому предпочитала хранить молчание. Он мысленно похвалил ее.
– Во время вечеринки у Зориной вы, Мария Варламовна, уединялись с Вершининым. Зачем?
– Я уже столько раз говорила об этом, и в милиции, и… впрочем, извольте. Мы играли в фанты. Мне выпало рассказать кому-нибудь наедине любимую историю. Я выбрала Сергея. Вот и все.
– О чем вы говорили?
– Никакой истории я не придумала, поэтому мы просто обсуждали наши отношения! Вершинин был уже немного пьян, развязен… он требовал от меня каких-то обещаний… словом, мы почти поссорились. Он даже грозился меня убить, потом себя… обыкновенное мальчишество! Разумеется, мне это было неприятно, но всерьез я его угрозы не восприняла. Он столько разной ерунды болтал! И во время нашего разговора, и после. Разве это стоит внимания?
– Пока не знаю, – покачал головой Смирнов. – В тот вечер, когда Вершинин позвонил вам в школу и назначил свидание в парке, вам ничего не показалось странным?
Мария Варламовна пожала плечами.
– Вроде нет… хотя… он говорил таким недовольным тоном. Мол, стою здесь, мерзну… как будто не он мне, а я ему велела прийти и сама задерживаюсь. Я даже собиралась сделать ему выговор, но когда… когда я его увидела… лежащего там…
Она заплакала, вытирая слезы носовым платком.
– Вы никому не говорили о встрече в беседке? – продолжал свои вопросы Всеслав.
– Сказала… какая тут тайна? Зорина слышала наш разговор по телефону, значит, вся школа знала.
