– Ты почему кислый такой? – не удержался, спросил Всеслав. – Боишься, костюм не верну? Я же залог оставил, чудак.
Парень поднял на него подведенные гримом глаза.
– Не в этом дело. Примета плохая.
– Палачом, что ли, рядиться? Я не суеверный.
– Вы про Костю статью собрались писать... так вот, он за пару дней до смерти тоже взял напрокат два костюма: женское придворное платье и одеяние палача. Вернуть уже не смог! Залог предлагал, да ему и так дали. Объяснил, мол, друзей разыграть хочет. А сам... умер. С платьем замяли, у нас их много, а костюм палача пришлось новый заказывать.
– Почему раньше не сказали? – рассердился сыщик.
– Во-первых, вы об этом не спрашивали. Во-вторых, я не связывал гибель Кости с костюмами. Мне только что пришло это в голову.
Прибежал, запыхавшись, Гиви, принес пакет с костюмом.
– Вот. Через два дня просили вернуть. Еле уговорил костюмершу! Оказывается, Костя тоже это брал...
– Мне уже все рассказал Саша, – остановил его «журналист». – Была не была! Проверим, так ли плоха примета.
Актеров позвали на сцену, а Смирнов поспешил к машине. Он очень торопился домой.
Глава 28
На гладком, как черный лед, ночном небе застыла луна.
Ева не могла ее видеть. Зато на нее смотрел Славка. Лунный свет нес тревогу и сомнения. Медлить было нельзя. Завтра Потрошитель сообщит время, когда надо будет оставить на троллейбусной остановке «наследство Дениса». Ева была права, настаивая, чтобы Славка все уничтожил.
– Иначе нас будет преследовать заключенное там зло, – говорила она.
Смирнов ее послушался... почти. Он предал зло огню. Но... Тень зла осталась.
– Я сам ее породил, – шептал сыщик. – Значит, мне и предстоит забить последний гвоздь в ее гроб!
Ему показалось, что откуда-то издалека, из ночного мрака, его зовет Ева. Ева! Запоздалые и горькие сожаления терзали его сердце все эти мгновения без Евы. Они жили глубоко в нем, подспудно давая о себе знать.
– Я обещал сделать тебя счастливой, – шептал он, как будто Ева могла его слышать. – А сам придирался к твоим маленьким слабостям, раздражался и сердился. Я начал искать в тебе недостатки – и преуспел в этом. И вот теперь без тебя – беру в свидетели луну и звезды! – мне тоскливо и тошно, как никогда в жизни.
Всеслав раскрыл окно, желая встряхнуться, набрал полную грудь холодного весеннего воздуха. Сейчас не до покаяния! Завтра – решающий день. Потрошитель наверняка учел каждую мелочь. Он не позволит проследить за собой. Какое время он выберет для передачи «наследства»? Час пик, конечно же.
«Что я положу в сверток? – думал Смирнов. – «Наследства» нет, оно сожжено. Как только Потрошитель обнаружит обман, он взбесится. Я знаю, что он сделает! Значит, действовать надо немедленно».
Телефонный звонок разорвал тишину. «Неужели я ошибся? – ужаснулся сыщик. – Тогда Ева...»
Звонкий голосок Аси вырвал у него вздох облегчения. Он внимательно выслушал девочку.
– На зажигалке фамилия, говоришь? Какая?
Ася назвала.
– Хорошо, я понял, – сказал Смирнов. – Молодец, что позвонила.
Этот поздний вечер выдался тревожным и насыщенным не только для Всеслава, Игоря Бокова, Аси, но и для мужчины в черном, который забыл выпавшую из его руки зажигалку в чужом дворе, а особенно – для Кристины Адамовой.
Как назло, у Анфисы сильно повысилось давление; пришлось отослать ее домой. Какая разница, где она будет принимать лекарства и лежать? Толку от ее присутствия в таком состоянии никакого, одни заботы. Поэтому Кристина еще утром вызвала такси и отвезла домработницу в Крылатское, где та проживала.
Адамовы остались в своей просторной квартире одни, без Анфисы. Льва Назаровича одолевала не только болезнь: его терзали страх и гнев на вся и всех. Страх доктор старался держать в узде, а с гневом у него это перестало получаться. Он срывался по малейшему поводу, а часто и без оного. Раньше пласты его жизни укладывались один на другой, не смешиваясь и прикрывая неприятности успехами, а разочарования – новыми достижениями. Убийство Лейлы Садыковой оказалось вулканом, который все взорвал и вспучил, выбросил на поверхность содержимое всех жизненных пластов одновременно. Космические огонь и пепел опалили как самого Адамова, так и его близких. Воистину, в часы невзгод люди познают многое, доселе скрытое.
Кристина искала и не находила в себе прежней любви к мужу, прежнего обожания и восхищения. Даже проблески этой любви засыпало извержение вулкана. Пребывание в одной квартире с больным Левой и его припадочной дочерью действовало на нее угнетающе. Стыдно признаться, но Кристина стала побаиваться падчерицы. Да что там?! Она просто панически ее боялась! Кто знает, какие мысли придут в белобрысую головку Аси? Все режущие и колющие предметы спрятать невозможно, кроме того, в доме полно тяжелых статуэток, пепельниц и прочих очаровательных вещиц, которыми ничего не стоит проломить человеку череп. Даже такой хилой девчушке, как Ася, это под силу.
Кристина не могла справиться с напряжением и уходила выплескивать его на улицу. Она часами бродила по магазинам, без интереса покупала разные мелочи, пила зеленый чай в китайском ресторане и горько сожалела о прошлом. Во что превратилась ее жизнь? Радужные посулы не оправдались. Вместо любви – взаимное раздражение; вместо счастья – пустота.
