– Значит, слово «Луна» навело меня на какую-то мысль или... напомнило что-то. Мелькнула догадка, которую я отметила таким образом. Возможно, чтобы вернуться и подумать над этим.
– Молодец.
Она подняла на него чуть раскосые, большие глаза с горящими, как у кошки, зрачками, улыбнулась.
– Что, по-твоему, могло напомнить Яне Хромовой слово
Когда у Евы появлялся этот огонь во взгляде, ему становилось не по себе. Словно она насквозь, до самого дна освещала все запутанные коридоры, выстроенные его логикой, все его скрытые мысли. Такие моменты случались редко, вспышками полного, беспощадного прозрения.
– Нужно знать ее внутренний мир, – сохраняя на губах ироническую улыбку, сказала Ева. – У женщин он иррационален и туманен, в отличие от четкого и обманчиво ясного мира мужчин. Потому-то вы обожаете судачить о пресловутой «женской логике» и слегка презирать ее.
– Думаешь, ясность обманчива?
– Как и логика, мой дорогой. Нельзя вымерять линейкой аромат цветов или очарование вальса. Если в деле замешана женщина – прощай, здравый смысл! Вот скажи, что тебе подсказывает логика по поводу
– Это бог Солнца у древних египтян.
– Молодец, – передразнила его Ева. – Гигант мысли! Сам великий Аристотель дрожит от зависти. То есть Яна читает книгу о египетской культуре, ей встречается в тексте слово
В устах Евы подобное рассуждение выглядело смешно и глупо.
– А тебе что напоминает это слово? – разозлился сыщик.
– В первую очередь время фараонов. Еще... была такая папирусная лодка! На которой Тур Хейердал со своим экипажем пытался доплыть... куда, не помнишь?
– Кажется, из Африки в Америку, – повеселел Смирнов. – Точно, «Ра»! Но... какое отношение имеет парусная лодка к убийству Хромовой?
– Наверняка никакого, – пробормотала Ева, погружаясь в раздумья. – Погоди... что-то крутится в уме... Ра... Ра. Ладно, не будем спешить. Потом нужная мысль сама придет. Продолжай про Хромова, зачем он дал тебе старые вышивки?
– Я сам попросил. Видишь ли, Яна познакомилась с будущим мужем в Старице, на свадьбе дальней родственницы, и с тех пор больше там не появлялась. По крайней мере, так думал Валерий. Супруги Хромовы жили в Москве, в Кунцеве, и даже когда Валерий проведывал мать, Яна наотрез отказывалась его сопровождать. Потом они рассорились, разъехались и пять лет не поддерживали отношений – не встречались, не писали и не звонили друг другу. А сейчас Хромов узнает, что около двух лет назад его бывшая жена ездила в Старицу... вернее, в Рыбное, где она маленькой девочкой проводила летние месяцы.
– Пока непонятно, куда ты клонишь, – вздохнула Ева. – Захотелось женщине вспомнить детство. Ностальгия! Я бы тоже с удовольствием побродила по бабушкиному саду.
– Лукерья Ракитникова умерла, Хромов ее в глаза не видел и про то, что Яна умела плести кружева и вышивать, понятия не имел. При нем она брала иголку в руки с чисто практическими целями: что-то пришить, заштопать.
– Со временем увлечения меняются. Яна выросла и забросила вышивание, обычное дело. Ты в детстве марки коллекционировал?
– Да, – улыбнулся Славка. – И значки.
– А где теперь твои коллекции?
– Ребятам соседским подарил. Я не спорю, Яна в этом смысле не исключение. Интересно другое! Приехав в Рыбное, она много разговаривала с Лукерьей, перебирала вместе с той залежалое старье из сундука, а несколько вышивок взяла с собой, на память. Хромов когда это услышал, вспомнил, что натыкался на них у Яны в шкафу, хотел выбросить, да не успел. Его удивило, что за любовь к прошлому проснулась в его бывшей жене? Он вытащил вышивки, из любопытства начал их рассматривать со всех сторон... ничего заслуживающего внимания не обнаружил.
Щеки Евы порозовели, она придвинулась к столу. Свет лампы падал на вышитые цветы, птичек колибри, лесной пейзаж, лодки на воде, одинокое дерево на обрывистом берегу реки, храм с золотыми луковицами куполов... Чего только не было на этих потемневших от времени кусках ткани с обтрепанными краями. Вышивки предназначались для маленьких подушечек, косынок, салфеток, которые так и не обрели своей формы.
– Что же Хромов надеялся на них увидеть?
– Если бы он знал, – вздохнул сыщик. – Показалось, померещилось, будто Яна ездила в Рыбное неспроста. А коль привезла только вышивки, следовательно... это было для нее важно.
– Почему же столь дорогие для нее, памятные вещи в таком неприглядном виде? – глубокомысленно изрекла Ева. – Потрепанные, мятые... небось валялись как попало.
– Вот именно! Выходит, ошибся Хромов. Поддалась Яна минутной слабости – детство вспомнила, бабушку Лукерью, прослезилась, а потом вернулась в Москву, и все встало на свои места. Вышивки оказались на нижней полке шкафа, Яна даже не потрудилась их выстирать и выгладить.
– Ты-то зачем их сюда принес? Ладно Хромов... он хоть муж бывший, его раскаяние гложет: не любил Яну при жизни, не понимал. Не разойдись они, может, и не случилось бы беды. Теперь запоздало пытается наверстать упущенное, разобраться в причинах ее смерти.
– У него другая забота: как бы свою голову уберечь, – возразил сыщик. – Убийца и до него может добраться. «Алая маска» – явление непознанное, а Яна Хромова, возможно, не случайная жертва.
