Романа.
— Они, — засвидетельствовал питерец.
— Хорошо. Значит, рука Ахура-Мазды совершила справедливую месть. Вы удовлетворены? — обратился мобедан мобед к легионеру.
— Я доложу послу, — пообещал Садай.
— И ладно. Не стану вас задерживать, дети мои. К тому же мне пора к малеку, доложить его величеству о результатах вашего осмотра.
Молодые люди, испытывая большое облегчение от того, что их «не стали задерживать», поспешили откланяться.
Когда Садай уже покинул помещение, а Роман замешкался на выходе, Вазамар окликнул его.
— Постой, юноша.
Подойдя вплотную к русскому, святейший протянул ему руку.
— Вот, возьми в награду от меня.
В руке жреца была зажата увесистая золотая цепь с зороастрийским амулетом фраваши, представлявшим собой крылатый солнечный диск с возвышающейся над ним фигурой Ахура-Мазды. Точно такой же знак, только величиной почти в две ладони, висел на груди у самого мобедана мобед.
— Позволь, я сам одену тебе его, — попросил старец.
Молодой человек замялся.
— Спасибо, святейший. Однако я уже ношу на груди священный амулет, подаренный мне моим учителем…
Он вытащил из-под туники серебряную тришулу Спитамена-ака.
При виде её у старика затряслись губы. Протянутая рука с цепью безвольно опустилась.
— Ну, как знаешь, — сухо выдавил из себя Вазамар. — Ступай… бактриец.
По выражению желтых старческих глаз журналист понял, что нажил себе смертельного врага.
— …Эх, дурак ты, Ромул. Такой кусок золота не взять, — возмущался Садай по дороге к базару. — Дедушка от всей душа подарок тебе сделать, а ты… тьфу.
— Ты не понимаешь, я просто не мог этого сделать, — замялся Роман. — У меня уже есть амулет, тришула. Подарок моего учителя, который очень много для меня значит. Это что-то вроде веры, тайной истины. Принять дар от Вазамара означало бы предать самого себя, все то, чего я достиг и к чему стремлюсь.
— Тебя же никто не заставлять носить этот амулет. Мы могли бы его продавать и выручить столько ауреусов… — Юноша закатил глаза, что-то прикидывая. — Ух, я даже подсчитать не мочь! Можно было б гулять целый неделя, нет, месяц! А то и того дольше. Может, вернемся, а?
— Прекрати, если бы я взял ожерелье, это бы значило, что склоняюсь перед мобеданом мобед и признаю его могущество. Я не собираюсь преклоняться перед этим стариком, хотя и отлично понимаю, что, отвергнув его подарок, стал его врагом. Но в любом случае, поступить по-другому я не мог, просто не имел права. Так что тема закрыта.
С этими разговорами парни и не заметили, как дошли до базара.
Градов помнил о просьбе врачевателя купить барашка для гаруспиций, а также о том, что обещал коммилитос устроить пирушку.
— Пойдем-ка, разведаем, что почем.
— Оу, я любить базар, очень любить, — заулыбался араб. — Только смотри, без меня ничего не покупай, а то ушлый продавцы могут подсунуть гадкий товар.
Так, сначала бараны. Потом можно прикупить немного вина для товарищей, а еще зелени, сыру да лепешек на закусь.
Зуль-Карнайн, отчаянно жестикулируя, уже вовсю разговаривал с одним из торговцев.
— Да что ты говоришь! — возмущался он, щупая за бок упитанного барашка. — Это ведь сплошные кожа да кости. Больше двух денариев я тебе не дать.
Лицо щуплого мужичка, очевидно хозяина животины, удивленно вытянулось.
— Ты чего, парень, он же верных шесть серебрушек стоит. Посмотри, жирный какой. Самое оно, шашлык отличный выйдет, это я тебе обещаю.
Садай хитро прищурился, ткнув пальцем в скотину.
— Какой-то он больной у тебя на вид, — подмигнул он питерцу. — Глаза мутные, шерсть весь в колтунах, копытца облезлые. Ну, точно чумной, ты только глянь, Ромул.
Понятное дело, что никаких признаков той или иной болезни рогатый на самом деле не имел, поэтому Градов решил не участвовать в маленькой игре товарища, только хмыкнув себе под нос.
— Какая чума, упаси пресветлый Ахура-Мазда! — вытаращив глаза, испугался мужичок. — Думай, что говоришь, уважаемый. У меня самые лучшие бараны на весь Хорезм. Еще никто не жаловался. Всего пять серебряных монет! Замечательная цена! Только для тебя. С утра по восемь продавал, клянусь Анахитой!
— Э нет, так дело не пойдет. Три денария даю. За больной-то скотина.
Воспользовавшись тем, что торговец на мгновенье отвернулся, чтобы показать товар другим покупателям, Садай незаметно пнул животное по ноге, отчего последнее издало истошный вопль, подогнув ушибленную конечность.
— Слышите, люди добрый, он еще и кашлять! — завопил хитрый араб. — Да еще и хромой! А вот этот вот негодяй, — указал он на продавца, — хотеть сбить с честный гражданин полтора ауреуса за негодный скотина.
Собравшаяся вокруг толпа издала неодобрительный гул.
— Друг, друг, перестань кричать! — схватил за локоть красавчика торгаш. — Я ж говорю, ауреус, всего четыре серебряных монеты за такого роскошного барана, только клиентов не распугивай.
Зуль-Карнайн довольно улыбнулся, но вопить не перестал:
— Бегите все отсюда, тут чумной скотина! Баран-убийца! — разрывался паренек. — Даю полтора ауреуса за двух баранов и ни слова больше, — добавил он тихонько, так, чтоб услышали только Роман с продавцом.
— Это же грабеж, сжалься над честным человеком!
— Чума идти на славный город и начаться с этот баран! — гнул свое во всю глотку мошенник.
— Хорошо, по рукам. Два барана за шесть серебряных, — сдался торгаш. — Только, пожалуйста, не приходите ко мне больше.
Довольный удачной сделкой Садай потянулся к кошелю, но не тут-то было. Пояс, к которому обычно он привязывал кисет с монетами, был пустым. Увлекшийся торгами арапчонок не заметил, как проворный мальчонка аккуратно срезал мешочек.
Зато Роман не зевал.
Градов подался вперед, пытаясь поймать сорванца, но тот уже летел вперед, ловко перепрыгивая через невысокие прилавки.
«Экий ловкий, точно маленькая обезьянка, — отметил плясун. — Но ничего, мы тоже не лыком шиты».
Перескочив через лоток с рыбой, преграждавший путь, псевдобактриец побежал вслед за воришкой. В отличие от худенького паренька, который с легкостью перемещался по людному базару, широкоплечий питерец преодолевал препятствия с трудом, то и дело опрокидывая гору товара очередного «частного предпринимателя».
Лысая голова мелкого грабителя мелькнула где-то слева, и Роман тут же метнулся за ним.
Полная дама, предлагавшая покупателям спелые арбузы, встала поперек дороги.
— Купи арбуз, соколик, сочный, спелый, сахарный…
Взлетевший в воздух арбуз, задетый ногой догонявшего, смачно приземлился прямо на голову женщины.
— Ковры, великолепные ковры ручной работы! — слишком поздно донеслось до парня, поскольку он уже въехал боком в стопку паласов, свалив их на землю.
— Ах ты, мерзавец! Раздери тебя Ангро-Майнью, ты мне весь товар выпачкал! — закричал вслед уже
