фото выглядела настоящей красавицей.
Пророчица долго рассматривала фотографию, на ее лице ничего не отражалось. Наконец она вернула снимок Алексею Степановичу, сказала:
– Вам не везет с женщинами. Они все от вас уходят. Оставьте Алису в покое, вам ее не догнать.
– Позвольте, но... что означают ваши слова? – возмутился Данилин. – Я ничего не понял!
– Скоро поймете, – сухо усмехнулась телеграфистка.
– Алисе что-нибудь угрожает?
– Нет...
Этого Алексею Степановичу было недостаточно. Он требовал объяснений.
– Моя... наша мать опасается, что Алиса и Глеб, ее парень... что они задумали покончить с собой! – выпалил он, покрываясь красными пятнами. – Это возможно?
– Нет... – с той же интонацией повторила Полина Владимировна.
– А-алиса вернется? – не отставал Данилин.
Ясновидящая перевела взгляд на Гудкову.
– Уймите своего коллегу, Лида, – сказала она. – Мне больше нечего добавить.
От денег она решительно отказалась, повернулась и ушла не прощаясь.
– Плохой признак, – заметила Лидия Петровна.
– Вы меня с ума сведете! – завопил Данилин, нервно запихивая портмоне в карман. – Ну, что? Что конкретно сказала эта ваша предсказательница?
Госпожа Гудкова пожала плечами. Она тоже осталась в недоумении.
Ничего толком не разузнав в Серпухове, Ева приехала в Москву. Она промочила ноги и ужасно устала. Наверное, от бесполезности предпринятых действий.
В столице небо было покрыто облаками, которые не успели собраться в дождевые тучи. Солнце садилось. С вокзала Ева позвонила Славке:
– Ты где?
– На выставке «Этрусские тайны», – многозначительно кашлянул сыщик. – Уточняю кое-какие обстоятельства дела. А как твоя поездка в Серпухов?
– Ужасно. Шел дождь, я промокла, замерзла... Ты нарочно сам не поехал!
Всеслав пропустил упрек мимо ушей. К тому же Ева в чем-то была права: ему действительно не хотелось заниматься этой ерундой. После того как он обнаружил в Ключах труп Рогожина, история исчезновения художника и кража его работ приобрели зловещую окраску. Это уже не шутки. А поиски пропавшей девушки... В общем, Смирнов охотно спихнул скучную поездку на Еву.
– Удалось поговорить с Алисой? – проявил он притворную заинтересованность.
– Я ее не застала.
– Вот как? А что сказал по этому поводу Глеб?
– Его тоже не было.
– Но адрес правильный?
– Да, – уныло подтвердила Ева. – Я познакомилась с Еленой Михайловной Конаревой, мамой Глеба. Мы мило поболтали. Ты скоро будешь дома?
– Уже лечу, – ответил Смирнов, понимая, что сегодняшний вечер ему стоит провести с Евой, рассказать ей о Рогожине и перевести ее внимание с неудачной поездки на неожиданный поворот в ходе расследования.
Ева добралась домой, сбросила мокрые туфли, выпила чашку крепкого чая с медом и улеглась в ванну. Она чуть не заснула в душистой горячей воде.
Всеслав испугал ее громким стуком в дверь.
– С тобой все в порядке? – прокричал он.
– Кажется, да... еще не знаю.
– Ужин подан, – дурачась, произнес он. – Выходи...
У Евы не было аппетита. Она кое-как вытерлась, натянула махровый халат, замотала голову полотенцем и в таком виде уселась за стол. Приготовленный Славкой вареный картофель, подогретые шницели из кулинарии и селедка с луком не заинтересовали ее.
Смирнов достал из холодильника бутылку водки, налил себе и Еве в большие хрустальные рюмки.
– Выпей, – сказал он. – После ванны хорошо пойдет.
Она поморщилась, но молча послушно поднесла водку к губам, сделала глоток.
– Фу, гадость...
После блинчиков, съеденных в привокзальном кафе Серпухова, у нее крошки во рту не было. Водка ударила в голову, горячо растеклась по телу.
– Мама Глеба ничего не знает, – сказала Ева. – Положи мне кусочек селедочки... Спасибо. Так вот:
