– Он мне не докладывал, – обиженно протянула сиделка. – Наверное, в больницу поехал. Или домой.
– А машину здесь оставил?
– Ну-у… – растерялась пожилая дама. – Наверное, завтра еще раз милиция приедет, будет замеры делать, искать эти… как их… улики. И потом, как же человек с простреленной рукой за руль сядет?
Лопаткина удовлетворило ее объяснение.
– Извините, я ужасно устал, – оправдался он. – Плохо соображаю. Поговорим утром.
Хлопок двери возвестил о том, что сиделка вернулась к своим молитвам. Спустя минуту щелкнул замок другой двери: Лопаткин закрылся в своем жилище.
«Сейчас он наскоро перекусит и завалится спать, – предположил Жорж. – Или займется чем-то совершенно иным. А мне спать нельзя! Мне ждать надо. Вот только кого? Может статься, до утра ничего не произойдет. Тогда что же, и завтра придется сидеть здесь среди строительного мусора и пылищи?» Но интуиция подсказывала ему – не придется. Все решится еще до рассвета.
В томительном ожидании прошло два часа. Курочкины давно выключили телевизор, и крики болельщиков сменило похрапывание главы семейства.
«Звукоизоляция ни к черту! – отметил молодой человек. – Следует дать строжайшие инструкции строителям».
На третьем этаже что-то шаркало по полу, потрескивало и сыпалось – то ли голуби устраивались на ночлег, то ли коты добычу не поделили. Неужели он ради этого променял теплую постель на пустую холодную комнату? Эх, сейчас бы поесть горячего, помыться и упасть на свежие домашние простыни, на пуховые подушки, укрыться одеялом и провалиться в блаженную дрему!
Раненое плечо побаливало, мешая сну сморить наблюдателя. Глинский прислушивался, привыкал к ночным звукам, сортировал их на те, которые принадлежат дому и поселившимся в нем братьям нашим меньшим, и те, которые производит человек. Он сразу обратил внимание на осторожный шорох, скрип открывающейся двери и тихие, аккуратные шаги. Поспешно, стараясь не шуметь, Жорж спустился по выщербленным ступенькам вниз, поймал взглядом спину в темной куртке и голову в капюшоне. Какой-то человек явно хотел незаметно выскользнуть из дома, что ему вполне удалось.
На улице вовсю лил дождь, а Глинский не захватил с собой зонта, и капюшона у него тоже не было. Он с сожалением отказался от идеи воспользоваться «Мерседесом» – на ночных улочках громоздкая светлая машина слишком бросалась бы в глаза. Итак, оставались только собственные ноги, обутые в фирменные туфли из тонкой кожи.
Через сотню метров Глинский уже на все лады проклинал свою манеру дорого и модно одеваться. Куда лучше на залитых водой тротуарах послужили бы высокие грубые ботинки на толстой подошве. Ну, теперь ничего не попишешь.
Человек, которого сыщик поневоле окрестил Капюшоном, добрался пешком до проспекта, остановился у края дороги и начал ловить такси. Это у него получилось с третьего раза. Глинский, насквозь промокший, стуча зубами от холода, выскочил следом и, глядя на удаляющиеся красные огни, махнул рукой. Похоже, он вложил в этот жест столько отчаяния, что первый же водитель остановился и милостиво согласился ехать следом «во-о-он за той машиной». Зеленые купюры, которые дал ему пассажир, вдохновили шофера еще больше.
– Промокли? – с сочувствием спросил он. – В такую погоду простудиться – раз плюнуть.
– Гони, – пробормотал Глинский. – А то упустим!
– Сейчас машин мало, не уйдет.
– Я частный сыщик, – объяснил пассажир, хотя водитель не интересовался, кого везет. Деньги платят, и ладно. Какая разница, на вокзал катить или догонять другое авто? Последнее гораздо увлекательнее.
– Смотри, чтобы нас не заметили, – предупредил Глинский.
Водитель молча кивнул: понимает, не маленький.
Пассажир коротко засмеялся, чувствуя всю неприкрытую вульгарную глупость своего поведения. «Словно кадр из детективного сериала, – подумал он. – И почему это происходит со мной? Наверное, паренек принимает меня за ревнивого мужа. Вот идиотизм!»
Когда преследуемое такси притормозило и выпустило человека в капюшоне из теплого сухого салона под дождь, Жорж тоже вышел из машины. У него от волнения и от холода зуб на зуб не попадал.
– Даже согреться не успел, – запоздало посетовал он, бросая на сиденье еще пятьдесят долларов. – Спасибо, брат.
Дождь серебрился в голубоватом зареве ночного освещения, щедро поливая спящий город. Прохожих не было, непогода оказалась на руку человеку в капюшоне и сослужила плохую службу Глинскому. Ему пришлось отстать, и преследуемый едва не скрылся: он нырнул в проходной двор, а новоявленный детектив замешкался и потерял «объект». К счастью, ненадолго.
Жоржа била дрожь, плечо ныло, пальто пропиталось водой, отяжелело. Но он упрямо шел следом за Капюшоном.
«Куда это он?»
Двор, в который они свернули, был незнаком Глинскому. Ирбелин жил в другом районе города, и сам директор агентства «Перун» приобрел себе квартиру неподалеку от жилища патрона. А здесь он бывал крайне редко. Можно сказать, почти и не бывал.
Человек в капюшоне приостановился, словно раздумывая – идти или не идти, оглянулся и решительно двинулся вперед, потянул на себя дверь подъезда. Она не поддалась. «Кодовый замок», – догадался Глинский. Но человек, за которым он следил, знал, какие цифры следует набрать. Дверь гостеприимно распахнулась и с металлическим щелчком захлопнулась.
«Сыщик» подошел, подергал ее и разразился тихой руганью. Внутрь он не попадет, это ясно. Что же делать? Стоять и мокнуть под проливным дождем? Он задрал голову вверх, глядя на темные окна. Среди них
