бледные губы дрожали.
– Просто стой здесь, я сейчас вернусь!
Он, не оборачиваясь, скользнул за поворот, растворился во мраке. Антония слышала только свое дыхание, стук сердца и шорох паутины, свисающей с покрытого облупившейся позолотой потолка. Она обессилено прислонилась спиной к холодной шероховатой стене ниши, чувствуя странную, безумную истому, разливающуюся внутри от нетерпеливых и нежных ласк Манфреда, вкуса его поцелуев на губах. Она невольно вздохнула, прерывисто и глубоко, закрыла глаза. Сырой запах извести и затхлая темнота заброшенного коридора казались ей райскими ароматами сказочного замка, самым заветным, желанным местом на земле…Здесь, недалеко, за поворотом, был он, мужчина, которого Антония видела в тревожных и сладких предутренних девичьих снах, которого не надеялась встретить наяву. Она приходила на тайные свидания с ним в зеленый сад, созданный в ее сердце, одиноком и тоскующем, полном несбыточного ожидания…
Манфред оглядывался в недоумении: в конце коридора было пусто. Дверь из прочного железного дерева, плотно закрытая, не пропускала ни звука, ни света. Хитро устроенный замок не поддавался. Молодой человек приложил ухо к тонкой щели – полное и мертвое безмолвие было ему ответом. Непохоже, чтобы кто-то входил сюда. На двери висела паутина, пыль забилась в причудливые узоры деревянной резьбы: вьющиеся растения с листьями и ягодами окружали фантастических зверей с крыльями орлов и львиными гривами на человеческих головах, царственные змеи обвивали виноградные лозы, могучие быки влекли колесницы, нагруженные плодами. Манфреда заворожил ритм этих узоров, этого обильно цветущего царства жизни.
– Черт! Какая красота! Кто бы мог подумать? В темноте, в пыли…Однако, дверь открыть не удастся, монах исчез, а Антония…Антония! Я оставил ее там одну, в нише, во мраке!
Манфред бросился назад, твердо решив, что так или иначе проникнет в тайну закрытой двери и неизвестного монаха. Связаны они или нет? Какая разница? Сеньор Альбицци что-то скрывает, и это «что-то» представляет угрозу для них с Антонией. Впрочем, почему для них? Для нее, – ведь она живет в этом пустынном палаццо. Но то, что опасно для нее, не может не влиять на Манфреда. Он ощущал себя и эту женщину как одно целое. Если с ней…Нет, сама подобная мысль оказывалась настолько невыносимой, что молодой врач никогда не додумывал ее до конца. Останавливаясь на полпути, он начинал размышлять о том, что может сделать для Антонии, а, значит, и для себя самого.
– Антония! – он прижался лицом к ее теплому плечу. – С тобой все в порядке?
– Да. Ну что, ты видел, куда пошел этот человек?
– Нет. Он как будто растворился! Ты уверена, что отсюда нет другого выхода?
– Конечно, уверена! Что за вопрос?! – глаза Антонии округлились от страха и радости, что Манфред вернулся и обнимает ее, стоит рядом, дышит и улыбается. – Может, это привидение? Дух рыцаря?
– Ты веришь в легенду о Черном Рыцаре?
– Не знаю, – она помолчала, опустив взор. – Может быть! Эта фигура, одиноко скользящая в ночи, вызывает у меня жуть и дрожь во всем теле. Потом я не могу спать…чудятся шаги, непонятный шум и стоны.
– Стоны?
– Ну да. Кто-то так жалобно плачет и вздыхает, будто с жизнью прощается…
– Антония! Ты пугаешь меня…Может быть, это все тебе кажется?
– Но ты видел Черного Рыцаря? Это ведь был он! Какой холод проник в сердце, когда он проплыл мимо нас…Словно зловещий корабль по океану забытья и смерти, безмолвный и грозный, полный непонятной, злой силы. Ты это почувствовал?
Манфред ощутил от ее слов неприятную пустоту внутри. Но ему хотелось развеять страхи Антонии, успокоить ее, хоть как-то утешить. Поэтому он сделал вид, что все происшествие – интересная забава, приключение, в котором участвовать вовсе не опасно, а, напротив, увлекательно и захватывающе. Что-то в этом было правдой.
Манфред был храбрым юношей, молодым благородным сеньором, сыном славного рода, увенчавшего себя воинской славой. Врачебное искусство, которое ему пришлось изучать и применять по воле родителей, было ему не в тягость: знания давались легко, навыки приобретались почти сами собой, естественно и непринужденно, принося удовольствие и внутреннее удовлетворение. Ему нравилось исцелять недуги, заживлять раны, отводить дыхание смерти от больных людей, доверивших ему свое тело и свою жизнь. Нравилось собирать травы и колдовские растения, изучать их необычные свойства, удивительные и подчас неожиданно чудесные; нравились алхимические опыты в секретной лаборатории Луиджи, который, как и многие, искал «эликсир бессмертия».
Еще Манфред любил физические упражнения, тренировал свое тело и прекрасно владел оружием. Луиджи подтрунивал над его тягой к клинкам из хорошей стали, но всячески поощрял это увлечение и недавно подарил своему ученику отличный кинжал, острый и крепкий, покрытый мелким узором и золотыми инкрустациями. Молодой человек был в восторге! Ночью в саду, любуясь «белыми конями луны», как поэтически выражался учитель, они тренировались в метании ножа, и Луиджи оказался весьма искусен в этом деле. Он показал Манфреду несколько приемов, которым его научили арабы во время странствий.
– Оружие – дитя отчаяния! Жалкая попытка подменить истинную силу мнимой. Но в нашей несовершенной жизни бывает полезно уметь им пользоваться. Учись всему, что поможет тебе выстоять, Манфред!
– Разве мне кто-то угрожает?
Луижди неопределенно усмехнулся и пожал плечами.
– Вообще-то не стоит бояться смерти, – сказал он. – Когда яблоко созревает, оно падает с ветки. На следующий год дерево приносит новые плоды. Но… мы не одни в этом мире, Манфред. Есть кто- то, за кого мы несем ответственность. Мы должны быть способны защитить их в случае необходимости, – встать и закрыть дорогу злу. Хотя в сущности…стоит только понять зло до конца, до самой последней истины о нем, чтобы оно вдруг перестало существовать. Полное понимание – вот оружие, которое в
