Дорогое малахитовое кольцо, и притом чужое — Тамара Петровна с сотрудницей одной поменялась на время — пропало в доме! Нигде его нет! Тамара Петровна уже и половину стоимости его выплатила, — но где же кольцо?
Неужели Клавдия взяла?
— Просто чудо какое-то, — пробормотала мама и взялась за тряпку — мыть пол. Клава поджала ноги, чтобы не мешать ей.
— Вот! — закричала Тамара Петровна. — Ноги она поджимает! Мать полы мой, а она сидит, поджав ноги!
— Могу опустить, — сквозь зубы сказала Клава.
Тамара Петровна заметалась по комнате, не зная, что же ей сделать. Потом схватила с вешалки вещи Клавы и заперла их в шкаф.
— Сиди дома, учи уроки. Приду со смены, проверю тетради.
— Много ты в моих тетрадях поймешь! — сказала Клава, чтобы последнее слово осталось за ней.
Вечером Клава готовилась идти в клуб. Возле нее крутилась соседская девочка Марина.
— Я собралась и пошла, а у тебя баночки, щеточки, кисточки… Зачем?
— Вот будет тебе шестнадцать, тогда узнаешь зачем, — вяло поучала Клава. — В твоем возрасте я уже на танцы ходила… Отсталые дети пошли… Говорят, акселерация кончается…
— Меня мама не пускает.
— А меня пускает? Вон, всю одежду заперла. А мы дверцу ножницами подденем… Все равно мы с ней разводимся, с мамочкой моей драгоценной…
— Это только муж с женой разводятся.
— Раньше так было, а теперь кто хочешь с кем хочешь разводится. Еще и лучше. А то мы с ней до кровавых боев дойдем. Я ей уже давно проверку устроила, и вышло, что она меня не любит!
И Клава рассказала, как она однажды загадала: если бросить расческу на пол, поднимет мама или не поднимет?
Если любит — поднимет! Клава бросила расческу и стала просить, умолять маму поднять ее, но мама только и сказала:
— Новые новости! Клава, а ты знаешь? Может, ты больная, а?
И расчески не подняла. Не любит!
Чтобы помочь мужу в его задаче с Керундой, Елена Васильевна решила дать классу сочинение на тему «Хороший ли я сын» — «Хорошая ли я дочь».
— Этого еще не хватало! — воскликнула Клава.
— А стихами можно? — спросил Саша Медведев.
— Можно, если хорошими.
— У нас плохих не пишут! — ответил Костя Костромин.
Похихикали, поострили, потом — что делать? — покорились и стали писать.
И вот Каштанова открывала тетрадь за тетрадью…
Игорь Сапрыкин: «Какой я сын? Плохой. Хуже, чем кто-нибудь думает. По дому сейчас не помогаю, учусь плохо, иногда даже злюсь на родителей. В подробности вдаваться не хочу. По правде говоря, пишу на эту тему только для них. И так двоек полно, а так, может быть, поставите тройку, на большее я не рассчитываю. Просьба сочинение вернуть. Не думайте, что я боюсь, — за все, что написал, могу ответить».
Сережа Лазарев: «С отцом у нас отношения особые. Он сталеваром работает, там жара постоянная, металл раскаленный близко. Вот он приходит домой и просит меня сыграть что-нибудь. Я ведь музыкальную школу окончил, пять лет учился, всё благодаря отцу. Ну вот, он просит меня сыграть, а я бочком, бочком ухожу из комнаты. Вот и проявляется неуважение к отцу. Когда я хотел бросить девятый класс, он ходил надутый, все говорил: „Если бросишь, тогда на меня не обижайся“. А когда я пошел снова, он стал совсем другой, теперь у нас все нормально. Все-таки очень хорошо, когда сделаешь отцу приятное…»
«А что такое сын? — писал Роман Багаев. — Если отпрыск мужского рода, то, разумеется, я сын. А если нет, то уж не знаю, как ответить. По хозяйству я, само собой, ничего не делаю. Значит, я не есть сын в вашем понимании. Говорят, сын должен хорошо учиться и иметь возвышенные планы на будущее. Стало быть, опять я не есть сын. Еще сын должен заботиться об отдыхе уставших после работы родителей. И опять я не сын! Предки спят, а я в другой комнате извлекаю из гитары очень немузыкальные звуки, — не сын! Сын должен слушаться родителей.
Ура!! Наполовину я сын! Сын пользуется любовью родителей и всеми сыновними привилегиями. Вот тут уж я сын!
Три с половиной на полтора: сын ли я?»
Чем дальше читала сочинения Елена Васильевна, тем сильнее было ее удивление. А она-то, она все говорит им о хорошем отношении к родителям, но они и сами все прекрасно знают и понимают! Вот это кто написал?
«Я часто огорчаю своих родителей. Бывает, нагрублю им, обижу их ни за что. Но все это совершается в мимолетном порыве негодования. Бросишь им какую-нибудь грубость — и сразу раскаиваешься» — это Козликов! Кто бы мог подумать?
И главное, все, все подряд, все, как один!
Аня Пугачева: «Хорошая ли я дочь? Критиковать себя не хочется, а хвалить — тем более неудобно. Да и кто в наши дни хвалит себя? Я раньше была такой грубой, бессердечной девчонкой, сейчас так стыдно! Сейчас я все стараюсь сделать, чтобы маме было лучше, чем мне».
Лида Горюнова: «У меня очень много слабостей. Во-первых, я люблю сгущенное молоко. Во-вторых, я люблю командовать младшими сестрами, а они меня не слушаются. В-третьих, я люблю, чтобы в доме было чисто, но если я возьмусь за дело, то в редких случаях довожу его до конца. Я знаю, что с вредными слабостями надо бороться, но лень».
Света Богомолова: «Во всем виновата я одна! И вот сейчас, когда нам дали посмотреть на свое отношение к родителям со стороны, я увидела себя в незавидном положении.
Я сказала себе: „Как ни изворачивайся, ты плохая дочь…“
Ох, оказывается, как я все прекрасно понимаю! Надо перестраивать свою жизнь…»
А Саша Медведев настолько все прекрасно понимает, что действительно стихами написал!
Стихи у него получились такие:
С тетрадкой Медведева Елена Васильевна побежала к мужу в комнату: «Посмотри, что за прелесть! „Не хочу, чтоб было вяло в окружающих ушах!“»
Они долго смеялись и говорили о тем, что не такие уж и темненькие у них ребята. Каштанов спросил, что написала Клава Киреева. Каштанова нашла тетрадь Клавы и буквально оторопела, когда прочла мужу вслух:
