легкомысленно, тоже изменились. — Тут Бенджамину захотелось обменяться с нею чем-то более основательным и убедительным, нежели слова, — взглядом, — однако Сара не смогла заставить свои глаза открыться для контакта. Казалось, штыки втыкались в ее глаза, готовые вытечь по щекам без остатка.
Они подошли к рощице, откуда доносились голоса и отдельные выстрелы. Дошли до полянки, в центре которой из травы тррчал толстый деревянный столб высотой с человека и напомнивший им, в соответствии с характером времени, в которое они Жили, человека, мужчину или женщину со связанными руками и с завязанными глазами; человека, ожидающего расстрела. Старомодно? Пережиток старых, более цивилизованных времен? К столбу прикреплена самодельная бумажная мишень. В нескольких ярдах от столба обнаружились Стивен, трое его сыновей, еще два мальчика и две девочки. К стволу толстого дуба прислонены несколько ружей разного типа и размера. Сцена отличается своеобразным сочетанием какой-то несерьезной, игровой, любительской атмосферы (нарисованная мишень, одежда Стивена и детей) и строгих, суровых, жестоких ритуальных черт смертной казни. Очередной стрелок, только что сделавший выстрел, поставил оружие к стволу дуба, вернул свой ствол в небольшой арсенал, вокруг которого возбужденно мотались два рыжих сеттера, а сам вернулся к группе. Следующий стрелок в сопровождении Стивена подошел к дереву, где выбрал приличествующее его возрасту и навыку оружие. Каждое движение отслеживалось и исправлялось Стивеном. Ствол вниз, только вниз, так, пошли… Вышли на позицию, Стивен остановился чуть сзади и сбоку от стрелка, продолжая им руководить, хотя слов его Сара и Бенджамин не слышали. Парень приложился, прицелился, выстрелил. Рядом с яблочком мишени появилось черное пятно. Очевидно, Стивен похвалил парня, ибо тот вернулся обратно к группе с довольным видом.
Следующей стреляла девочка лет двенадцати. Она выбрала оружие сама, ничего Стивен ей не говорил и в ходе подготовки выстрела. Уверенно подняла она ствол, быстро прицелилась и выстрелила. Очевидно, пуля попала в яблочко, ибо вид мишени не изменился. Дети восторженно завопили, собаки затявкали, запрыгали, Стивен одобрительно положил руку на плечо девочки. Она вернулась к группе, а очередь стрелять подошла младшему сыну Стивена, Эдварду. Кажется, ему предстоял выстрел из пневматической винтовки. В этот раз Стивен инструктировал стрелка особенно подробно, каждый шаг, каждое движение. Левое плечо… правое… положение головы… ступни ног… сосредоточенность… Бумага мишени встопорщилась у самого ее края. Все участники тренировки настолько углубились в работу, что не заметили приближения двоих зрителей.
— Если бы мы столько же внимания уделяли обучению наших детей стрельбе… Возможно, я проявляю крайнее невежество, но к чему им умение стрелять в этой мирной зеленой стране?
— Традиции, социальный статус.
— И девочки тоже…
— Следует помнить, за кого девочкам предстоит выйти замуж. Цитата.
Бенджамин вежливо улыбнулся.
— У меня не было никакой необходимости обучать свою дочь этому искусству. — В ответ на вопросительный взгляд Бенджамина Сара пояснила: — Мы не аристократы.
— Но ведь это может оказаться полезным. Ведь ваша дочь живет в дикой Калифорнии.
— Другие условия, другая стрельба. Этим детям вряд ли придется стрелять во что-нибудь, кроме фазанов, куропаток да оленей. Разве что во время войны.
— Иногда мне кажется, что ваша прекрасная страна — вся сплошной пережиток.
— Припомню вам это высказывание, когда мы с вами посетим ваше кашмирско-орегонское озеро.
Бенджамин оценил шутку раскатистым хохотом. А Саре хотелось рухнуть в траву и рыдать, рыдать, рыдать… Пора в аэропорт. Они завершили прогулку. Чувство вины подталкивало Сару к подчеркнутой вежливости, доходящей до нежности. Она оживленно беседовала, не вполне понимая, о чем. Бенджамин распрощался до ноября, и мощный мотор умчал его к самолету. Затем Калифорния, интересная работа по финансированию интересных идей и воплощению их в жизнь. Маг финансовых чудес.
За столом лишь Сара и Стивен. Генри поехал встречать жену и сына. Элизабет и Нора у кого-то в гостях. Труппа арендовала автобус для осмотра деревень Котсуолда.
Тарелки с едой нетронуты.
— Сара, я специалист по занудным вопросам, но… позвольте спросить, когда умер ваш муж, вы скорбели? Печаль, там, все такое…
— Сама задавалась этим вопросом. Разумеется, я ощущала постигшее несчастье, еще как… Но хотела бы я знать… О чем еще мне было недосуг вволю скорбеть? Я имею в виду какую — то положенную норму скорби. Вы, как я вижу, не упускаете возможности пополнить багаж знаний.
— Да. Видите ли, согласно этому ходу мыслей напрашивается некое допущение. Если вы не ощущаете адекватных ситуации эмоций в нужное время, они накапливаются/ суммируются. Какая-то складывается фикция.
— Как знать…
— Почему вы не вышли замуж повторно?
— С двумя малыми детьми?
— Меня бы дети не остановили.
— Но нас с вами тогда еще друг другу не представили.
Стивен позволил себе улыбку, затем раздраженно дернул рукой, а после этого все-таки рассмеялся.
— Жаль, что мы не влюбились друг в друга. Мы столь, как бы это сказать, сочетаемы, совместимы…
— Это было бы слишком разумно, — согласилась Сара. — Да, вот я еще что вспомнила: своих последующих партнеров я никогда не приглашала в спальню, в постель, которую делила с мужем. Всегда только в запасной комнате. Один из них страшно возмутился: «Мне надоело быть гостем! Ты все еще замужем, так?» И бросил меня.
— Вам повезло в жизни, Сара. Мне сначала казалось, что мне с Элизабет тоже повезет, но…
— Можно сказать, что эти две женщины женаты?
— Да, именно так. Они исключают любого третьего. — Голос Стивена звучал обиженно. Неосторожная оса увязла в майонезной лужице на тарелке. Стивен воспользовался случаем: поддел ее ножом, отошел к окну и вышвырнул осу в сад. Подумав, он вернулся с намерением продолжить тему, и продолжил: — Это касается и детей. — Пауза. — Элизабет никогда не проявляла материнских наклонностей. И не притворялась. Многие притворяются. — Пауза. — Я пытаюсь компенсировать детям отсутствие матери.
— Возможно, Нора больше мать вашим детям, чем Элизабет.
По лицу Стивена было видно, что эта мысль для него не нова.
— Да, и я ей не препятствую. — Он отодвинул тарелку, выбрал из вазы персик, принялся его кромсать. — Верьте или нет, но мне ее даже жалко. Я о Норе. Она дальняя родственница Элизабет. Ее брак оказался неудачным.
Они оставили эту тему. Есть люди, которые, как кажется, просто призывают на свою голову отношение бессердечное, пренебрежительное. Все, что угодно, всегда будет казаться более важным, чем Нора.
— Когда уезжаете, Сара?
— Завтра. Жан-Пьер прибудет на сегодняшнее представление, а затем мы все обсудим в Лондоне.
— Я тоже буду в Лондоне.
— И оставите… Сюзан? Хватит духу?
— Дух тут ни при чем. — Стивен посыпал дольки персика сахаром, взял ложку, отложил ее, отодвинул тарелку. — Я как — то не был готов к тому, что интересы Жюли сведутся к постели. Она похвалила мои качества как жеребца-производителя. Не могу сказать, что не польщен. — Он улыбнулся. — Еще та штучка, наша Сюзан. Все время с кокетливой улыбочкой укоряет меня в женоненавистничестве. Феминистского бреда от нее я тоже наслушался. Но вот глупа она, к сожалению, неимоверно.
Еще одна оса — или та же самая вернулась — утонула в персиковом сиропе, но в этот раз Стивен не бросился на выручку, предоставил ее своей судьбе.
— Сара, моя жизнь ничего ни к чему не добавила. Я ничего не заработал, весь капитал остался от
