Меншиков является богатейшим человеком российского государства.
На самом деле его хищения, скорее всего, были еще более крупными. Поскольку многие сделки (и уж, конечно, кражи и взятки) вообще не оформлялись документами, некоторые суммы стали известны следственной комиссии лишь со слов самого Меншикова. А наговаривать на себя светлейший князь не любил. Более того, он предъявил казне контрпретензии. В одной из челобитных царю он писал (точнее, под его диктовку писал секретарь, поскольку Меншиков, видимо, так и не научился грамоте – нет ни одного документа, написанного его рукой), что «никакого моего вашей казне похищения не явилось», поскольку тратил личные деньги на приобретение предметов, необходимых государству. К примеру, однажды на 27 338 рублей из собственных средств купил палатки и на 20 979 рублей – провиант для полков, расквартированных за границей. Вспомнил Меншиков и совсем маленькие суммы. Покупку гобоев на пехотный полк – 40 рублей. Оплату услуг лиц, изловивших беглых солдат, а также за ремонт ружей – в сумме еще 167 рублей. Правда, в той же челобитной Меншиков признавался, что казенные средства на личные надобности тратил тоже. При этом внакладе никогда не оставался – из казны брал неизмеримо больше, чем отдавал. Прочитав это, Петр все же решил, что начет надо погасить. Меншиков, весь в поисках новых источников дохода, принимает любой совет, если его реализация сулит даже незначительные барыши. В Москве он скупает лавки, харчевни, погреба, торговые места с тем, чтобы заработать на сдаче их в аренду мелким торговцам и промысловикам. Посылает своих торговых агентов в самые отдаленные уголки России и за границу, дабы наладить выгодные связи.
И часть долга он погасил. В 1719 году Меншиков написал Петру: «С меня взято деньгами, пенькою и протчими материалами 615 608 рублей». К тому же светлейший князь лучше других знал, когда нужно поднести царственному другу челобитную. Результат – списание части задолженности Меншикова казне по велению Петра.
Но самое удивительное, что, даже находясь под следствием и делая чистосердечные признания в том, что распоряжался казенным сундуком с такой же непринужденностью, как и собственным карманом, Меншиков продолжал воровать. В 1718 году Петру пришла в голову очередная идея – построить канал длиной 100 верст, чтобы суда могли проходить из Волхова в Неву минуя Ладожское озеро. Руководителем стройки был назначен Меншиков. Но после того, как на строительстве погибли от голода несколько тысяч рабочих, выделенные из казны 2 млн рублей пропали бесследно, а канал при этом не был прорыт до конца, царь отстранил Меншикова от этого дела.
И опять без последствий, если не считать традиционного внушения в токарной мастерской и нового увеличения начета.
Регент
Однажды Петр сказал своей жене Екатерине: «Меншиков в беззаконии зачат, во гресех родила его мать, и в плутовстве скончает живот свой. Если не исправится, быть ему без головы». Предсказание царя частично исполнилось, но Петр до этого не дожил. После его смерти Екатерина Алексеевна, возведенная на престол при самом непосредственном участии Данилыча, простила все его прежние долги казне и пожаловала город Батурин, о чем Меншиков просил еще Петра. Но теперь Меншикова интересовало уже не столько богатство, сколько власть. И наиболее прямой путь к этой цели – породнение с императорской фамилией. Его-то и избрал светлейший князь.
Для начала он составил свое генеалогическое древо, где появились предки, которые якобы «прибыли на Русь из Варяг вместе с Рюриком». Следующий шаг – изготовление пробной партии общегосударственных монет достоинством 10 копеек, известных как «меншиковы гривенники». Интересны они прежде всего вензелем, который составлен из литер «I» (императрица) и «Е» (Екатерина). Как и во многих вензелях, обе литеры повторены в зеркальном отражении – это делалось для придания знаку симметричности. Сюда же включен дополнительный элемент – греческая буква «гамма», не имеющая никакой видимой связи с другими литерами и нарушающая все каноны монетной чеканки (на русских монетах XVIII—XIX веков встречается 47 различных вензелей, и ни один из них не содержит элемента, который не являлся бы составной частью литеры или цифры, входящих в вензель императора или императрицы). Тем не менее буква «гамма» несет огромную смысловую нагрузку. Вместе с нижними частями двух литер «I» она образует букву «М», которая по начертанию в точности соответствует той, что помещена на решетках балюстрады дворца Меншикова на Васильевском острове в Санкт-Петербурге. Кстати, там «М» была объединена с буквой «Р» (Петр).
Но общегосударственная монета – не решетка, поэтому правительство Екатерины отклонило проект выпуска гривенников в обращение. Это не смутило светлейшего князя, и в конце 1726 года он приступил к непосредственной реализации своего плана.
План же его состоял в том, чтобы возвести на престол малолетнего Петра – внука Петра I, сына царевича Алексея – и выдать за него старшую дочь Марию. Еще в 1718 году Меншиков первым поставил свою подпись под смертным приговором Алексею, а в 1725 году воспрепятствовал вступлению его сына на престол, так что проект выглядел просто безумием. К тому же на российский трон могли претендовать и другие кандидаты, к примеру дочери Петра I Анна и Елизавета, которые вполне могли обеспечить фавориту своего отца спокойную жизнь. Но Данилыч решил пойти ва-банк и убедил Екатерину подписать завещание о передаче престола именно Петру. Меншикову при этом отводилась роль регента при малолетнем императоре, которому тогда исполнилось только одиннадцать лет.
23 мая 1727 года, через две с половиной недели после смерти Екатерины, состоялась помолвка Петра II и Марии Александровны, которой исполнилось шестнадцать.
Меншиков ликовал. На двор нареченной невесты императора было выделено 34 тыс. рублей в год, ее имя поминалось в церквах по всей Руси. Сам Меншиков присвоил себе звание генералиссимуса. У всесильного фаворита хватало наглости даже на то, чтобы отбирать подаренные императору деньги, утверждая, что тот по молодости еще не способен распоряжаться крупными суммами.
Вкладчик
Казалось, Меншиков на гребне славы, но внезапно он заболел и слег. Выздоровел светлейший довольно быстро. Но еще быстрее действовали его недруги, которые в очередной раз обвинили генералиссимуса в хищениях из казны, рассказали Петру II историю появления смертного приговора царевичу Алексею и убедили малолетнего императора подписать указ о домашнем аресте Меншикова, а затем и о ссылке с лишением имущества, чинов и наград. Вместе с ним в ссылку отправлялось и его семейство. На сборы им были отведены сутки. И, как свидетельствуют летописцы, к концу этих суток обжитые, пышно обставленные роскошной мебелью, украшенные дорогими коврами и картинами покои дворца Меншикова в Санкт-Петербурге выглядели как после погрома.
Слуги в величайшей сумятице выполняли распоряжения, противоречащие одно другому, – укладывали одни предметы, чтобы тут же заменить их другими. Отменную мебель, дорогие ковры, картины, изделия из хрусталя и походные шатры пришлось оставить. Среди хрустальной посуды, упакованной в 15 ящиков и брошенной в столице, насчитывалось 1800 водочных стаканов, 2000 рюмок, 4500 пивных бокалов, бутылки, кружки. Пришлось оставить и пирожный лоток, с которого началась карьера Меншикова и который он хранил в одном из чуланов своего роскошного дворца.
Но и то, что было решено прихватить с собой, едва разместилось на телегах огромного обоза: в кареты, коляски и колымаги были уложены подголовники, спешно сбитые ящики, узлы, баулы и баульчики, сундуки и сундучки. Для перевозки всего этого добра было выделено 100 подвод, часть которых оплатила казна, часть – сам Меншиков.
10 сентября 1727 года обоз двинулся в путь. Его сопровождала пестрая свита, свидетельствовавшая о намерении Меншикова сохранить ив ссылке блеск своего двора. Среди 133 человек, выехавших из Петербурга, находились пажи, гайдуки, лакеи, повара, портные, певчие, сапожники, гофмейстер и даже два карлы. Здесь же были драгуны – своего рода княжеские гвардейцы. В дороге прислуга увеличилась еще на 15 человек.
Но тут последовал новый удар. По императорскому повелению с пальца Марьи Александровны Меншиковой было снято обручальное кольцо, а в церквах перестало звучать ее имя. Кроме того, были сильно уменьшены пожитки ссыльной семьи. Но самую большую неприятность доставил Меншиковым забытый историей офицер Мельгунов, командовавший охраной. Он написал письмо, в котором попросил о повышении звания и прибавлении числа подчиненных для усиления охраны. В столице решили, что легче сослать Меншикова куда-нибудь подальше, чем расходовать средства на его охрану, и определили местом ссылки глухой сибирский городок Березов (ныне Березово Ханты-Мансийского автономного округа), где
