А я уже быстро иду с мобилой у уха к входу.
– Слав, они неожиданно на выход уже пошли!
– Ага, еду…
Пока нигер и белая шлюха одевались у гардероба, я просто тусил в проходе, вызывая заинтересованные взгляды девочек. Потом парочка вышла, и я вслед за ними, сделав вид, что вышел подышать-покурить.
Старая модель Ауди цвета «мокрый асфальт» мягко остановилась перед парочкой. Они залезли на заднее сиденье. Машина уехала. Номер 818.
Слава служил в Чечне. Вот кто знает жизнь! Даже если он за вечер выпил бутылку водки, то всё равно без малейших трудностей завалит обоих. Подвезёт, куда надо, там выйдет из машины, нигеру ножом по горлу, и этот же нож метнёт в спину убегающей шлюшке, шуба тут не спасёт. Стандартный сценарий.
Я убедился, что никто не видел, как они садились в машину, и послал Славе сообщение из одного слова: «Да».
Это «Белое такси». Чёрным в него лучше не садиться.
Я возвращаюсь в клуб, на входе показываю печать на руке, означающую, что я заплатил. Настроение поднимается. Я считаю оставшихся недочеловеков. Четыре нигера и три араба. После пары смертей соплеменников они сюда ходить всяко перестанут! За последние полгода обстановка в клубе несколько улучшилась благодаря мне и скинхэдам, теперь ещё Белое такси запущено. Чистые улицы, клубы, спортзалы, университеты. Везде свои Белые надзиратели. Диверсанты.
Когда я уходил из клуба и садился в такси, то улыбнулся, подумав, что хорошо, что таксист Белый. А потом взгрустнул, представив, что если мы допустим, то таксисты будут укуренными дрэдастыми нигерами, давящими Русских детей и разбивающимися вместе с пассажирами. Нет уж, на хуй! Везде и всё будет только Белым, включая и такси!
White Power!
6. Миссия обречённых
Прошлой ночью мне приснился очень странный сон, как будто мы с Джинном попали в совершенно другой мир. То есть всё вроде было как обычно: те же улицы, люди говорят на том же языке, но что-то неуловимое было совершенно иначе, а что – понять мы не могли. Так как у нас не оказалось ни рубля денег, то мы решили ограбить газетный ларёк и прочитать новости, чтобы узнать, что же творится в этом мире. Но когда я пролез в разбитую витрину ларька, то почему-то взял не новостные газеты, а фанатские и всякого рода WP журналы с кельтскими крестами на обложках. Разглядывая их чуть позже в соседнем дворе, мы поняли, что узнать из них можно всё, что угодно, кроме текущего состояния дел в мире. Дальше была какая-то драка, а потом я проснулся от звонка.
По телефону меня вызывали в Москву, в штаб партии. Зачем – я даже не догадываюсь, было сказано: «Дело особой секретности». До этого, в течение всего года с тех пор, как я в последний раз был в Москве на утверждении меня главой местного отделения, все распоряжения сообщались мне через письма или по телефону. Просто они и не содержали ничего особенного. Всё особенное и так было понятно. Наши разговоры ничем не отличались от миллионов бытовых разговоров, но содержали особый смысл. И вот ради этого дела особой секретности я этим утром оказался здесь.
В Москве не было ощущения середины февраля, настолько хмурым, серым и мрачным всё казалось в сравнении с нашим заснеженным белым городом. Ещё мрачнее были глаза, смотревшие на меня через письменный стол; иногда в них появлялся гнев, но большей частью они выражали спокойствие, суровое, как стужа Арктики.
– Устал, Дмитрий? – внезапно спросил вождь партии.
Я, будучи вообще весьма раздражённым из-за того, что меня заставили тащиться в такую даль, да ещё и взбудораженным из-за утреннего происшествия, не выдержал и грубовато ответил:
– Да, да, устал! Бесконечно долго трястись в этом холодном и неудобном поезде, а потом ещё и бегать по незнакомому городу! Да, я устал! Если бы вы сами побыли в моём положении, когда обстановка вынудила меня целых два часа прятаться на стройке…
В суровом взгляде, нагонявшем страх на многих, а сейчас и на меня, когда я сообразил, что повёл себя глупо, появилось удивление.
– Что ты говоришь?! При чём здесь стройка? Ничего такого не предполагалось.
Я рассказал вождю, как на вокзале на меня наехал какой-то синий отморозок, и даже стал пугать меня раскладным ножичком. Тогда я достал свой нож, который раза в четыре больше, воткнул ему в руку, а затем разрезал ему по диагонали лицо. Потом пришлось бегать от мусоров. Должен признаться, я умышленно растянул рассказ в надежде, что за это время он забудет о моей вспышке.
– Ладно, Дмитрий, – сказал вождь, как только я замолчал. – В первые минуты я решил, что вижу перед собой боевого скинхэда, каких перевидел немало, – хорошего боевого скинхэда, за счёт интеллекта сумевшего, правда, стать ещё и главой регионального отделения нашей партии. Для выполнения задания, которое я имею в виду, в моём списке было три главы отделений, однако то, что ты рассказал, перевешивает чашу весов в твою пользу.
Он впервые улыбнулся краешками губ. Отличный штурмовик, десять лет назад бывший в авангарде зародившегося движения скинхэдов, он прекрасно понимал, как надо общаться с людьми вроде меня.
Вождь откинулся на спинку кресла.
– Об этом задании известно лишь двоим, и я скажу тебе, кто они: я, да главный разведчик партии, и теперь о нём будешь знать и ты. Знал ещё один человек, но его уже нет в живых, об этом позаботились антифашисты. Должен сказать, что исход всей нашей Борьбы может зависеть от успешного выполнения этого задания.
Он позвонил по телефону, и попросил главного разведчика зайти к нам, тот находился где-то рядом. Потом он погрузился в молчание, не сводя с меня внимательного взгляда, словно пытаясь найти скрытые слабости в выбранном им инструменте.
В кабинет вошёл главный разведчик, парень сурового вида, но с какими-то печальными глазами. Это не помешало ему скользнуть по мне испытующим, острым, как скальпель, взглядом.
– Так это на нём вы остановили свой выбор?
– Вот именно. Расскажи ему всё.
Разведчик присел на стул, закурил и некоторое время смотрел в окно, будто собираясь с мыслями.
– Ты, очевидно, знаешь, что ЗОГ финансирует создание новых антифа мобов, – сказал он.
Я утвердительно кивнул.
– Да, ведь ты и в своём городе уже, наверное, столкнулся с этим. Однако, о последних событиях в Москве, ты конечно, ещё не знаешь, ведь сведения не просачиваются в массы. Хорошо, тогда как практик уличных столкновений скажи мне, что, по-твоему, является двумя основными показателями убойной силы моба?
В его школьном, наставническом тоне я не уловил и намёка на то страшное, что он в действительности имел в виду: когда ты оказываешься с группой карланов, не имеющих даже кастетов, а на тебя несётся вражеский моб здоровенных злобных детин, размахивающих кусками арматуры,
