l:href='#t_pib329_3189'>*. Хотя и медленно, но все же пишу.
Дусик мой, зайди к Гетлингу в аптекарский магазин и возьми у него 1 унц. Bismuthi subnitrici* и пришли мне вместе с прочим товаром, если будет оказия. У Гетлинга же возьми коробочку самых мелких деревянных зубочисток за пятачок, в коробочке-плетушечке. Поняла? Одеколон есть, духи есть, мыло тоже есть. Если будет оказия в самом деле, то (вспомнил!) возьми у того же Гетлинга capsulae operculatae — глотать в этих капсулах креозот, № 2, английские, одну коробочку.
Продолжаю писать на другой день. Снегу навалено пропасть, как в Москве. Письма от тебя нет. Поймалась мышь. Сейчас сажусь писать, буду продолжать рассказ, но писать, вероятно, буду плохо, вяло, так как ветер продолжается и в доме нестерпимо скучно.
А когда поедем в Швейцарию, то я ничего с собою не возьму, ни единого пиджака, все куплю за границей. Одну только жену возьму с собой да пустой чемодан. Читал о себе в «Петербургских ведомостях» фельетон Батюшкова*: довольно плохо-с. Точно ученик VI класса, подающий надежды, писал. «Мир искусства»*, где пишут новые люди, производит тоже совсем наивное впечатление, точно сердитые гимназисты пишут.
Ну, собака, не забывайся. Помни, что ты моя жена и что я могу тебя каждый день через полицию вытребовать. Могу даже наказывать тебя телесно.
Обнимаю тебя так крепко, что ты даже запищала, целую мою дусю и умоляю писать мне. Понравились ли Ксении и Маше «Мещане»?* Что они говорят?
Я остригся, и мне странно это.
Ну, актрисуля, господь с тобой.
На конверте:
Книппер-Чеховой О. Л., 3 февраля 1903*
3987. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
3 февраля 1903 г. Ялта.
Бабуля, актрисуля милая, я жив и здоров, лицо у меня не хмурое, как ты пишешь*, а веселое, ибо пока все обстоит благополучно. Ты пишешь, что мы не будем должны Морозову*, так как паи в этом году покроются; но я и так уже не должен Морозову, так как исполнил то, о чем говорил, т. е., получив долг, послал ему три тысячи рублей. Ты как-нибудь между прочим наведи справку, получил ли он сии деньги*, он не ответил мне.
Мы поедем* сначала в Вену, побудем там денька два, затем в Швейцарию, затем в Венецию (если не будет очень жарко), затем на озеро Комо, где и засядем как следует. Понимаешь, бабуля? Затем после всего, если будет время, т. е. если тебе будет позволено пробыть со мной до 15–20 августа, мы поедем денька на три в Париж, а оттуда на скорейшем поезде в Москву. Поняла? Вчера приходила Званцева. Она сказала, что ждет меня к себе, т. е. что я должен отдать ей визит; стало быть, она больше уже не придет к нам. Вчера приходил кн. Ливен, сидел долго и все рассказывал про дела минувшие, как он был московским губернатором, как был министром и проч. Вчера же приезжал Альтшуллер, но уже не выслушивал, а только посидел в качестве гостя. Я, между прочим, читал ему нотацию за то, что он расстроил тебя своим письмом*. Во- первых, заболел я не в Москве, а в Ялте, мне это виднее; во-вторых, поеду я в Москву, когда захочу.
Получил я вчера от Званцевой фотографию в раме — мелиховский сад и отец, копающий грядки*. Это Маша прислала? Скажи ей спасибо. Впрочем, я сам напишу ей сегодня.
Черкни мне что-нибудь новенькое. Вчера я не писал, ибо в моей комнате было только 11 градусов. Ветрище дул самый зимний, потом шел дождь при ветре, шел всю ночь, и сегодня снега уже нет; но ветрище окаянный все еще дует неистово.
Ну, дуся моя, как бы ни было, все же к весне идет дело, скоро увидимся, скоро поедем за границу.
Обнимаю тебя, радость моя, господь с тобой.
На конверте:
Леонтьеву (Щеглову) И. Л., 3 февраля 1903*
3988. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ)
3 февраля 1903 г. Ялта.
Простите великодушно, милый Жан, я еще не поблагодарил Вас за телеграмму 17 января*; у меня был плеврит, я все время хворал. Теперь мне полегчало, я уже на положении здорового. Итак, стало быть, большое Вам спасибо, милый Жан, и за поздравление, и за то, что вспомнили. Как Вы поживаете? Что у Вас новенького? Как прошел Ваш юбилей? * Если найдется у Вас 5-10 свободных минут, то засядьте, голубчик, и черкните мне, как и что. Ваше письмо мне, живущему в скучнейшей Татарии и то и дело хворающему, доставит громадное удовольствие, ибо будет бальзамом целебным. Кланяйтесь Вашей жене* и будьте здоровы и счастливы.
На обороте:
Чеховой М. П., 3 февраля 1903*
3989. М. П. ЧЕХОВОЙ
3 февраля 1903 г. Ялта.
Милая Маша, Званцева привезла фотографию в белой рамочке*. Сия фотография уже висит в кабинете под картиной Сергеенко* и над картинкой Хотяинцевой*, около двери — и место оказалось подходящим. Большое тебе спасибо.
Нового ничего нет, все благополучно. Дождей много, земля намокла, очевидно будущее лето будет
