деле не студент, и не практикант, а таракан; и блокшив, который вокруг, никакой не блокшив, а контрабас, и по контрабасу этому снаружи пнули рейнджерским тяжеленным ботинком. В следующий миг неведомая могучая сила вышвырнула студента-таракана из кресла, и он забарахтался на упругом псевдоковре, сам толком не понимая, хочет ли ввинтиться в неподдатливую упругость, оттолкнуться ли от неё, вскочить…
Наверное, он всё-таки пытался вскочить – потому что именно это и сделал в конце концов.
Блокшив колыхался, как лодка на мелких суетливых волнах; стоять на дёргающемся полу было трудно, и Чин, прежде чем попытаться сообразить, что к чему или хоть испугаться толком, шатнулся обратно к креслу и опёрся о спинку.
Тут же выяснилось, что силой, выбросившей студента из ложеподобного амортизатора, был Изверов. Теперь линкор-капитан восседал на освободившемся месте и руки его шныряли по контактору, как перепуганные пауки.
– Это уже не торпеда, – бормотал Изверг. – Это корабль, и неслабый. И со стороны родимой колыбели Человечества. Если тем парализованным сволочам прислали подмогу, мы покойники…
«Вервольф» на дисплее опять стал бесформенным пятнышком в рамке целеуказателя, а левее и выше этой рамки объявилось нечто каплеподобное, растущее, близящееся…
А потом…
Без малейшего перехода картинка на мониторе сменилась какой-то плешивой щекастой личностью в мундире караван-командора.
– Правительственный спэйсрейдер «RB-08» вызывает блокшив номер семь-семнадцать, – сказала личность на глобаллингве официальным голосом и тут же резко переменила тон: – Виктор, слышишь меня?
– Слышу и вижу, – медленно, едва ли не по слогам выговорил Изверг тоже на глобале. – Здравия желаю, господин, если не ошибаюсь, всё ещё ответственный уполномоченный… Знаешь, Гарви, я тут на своей дальней переферии, кажется, малость подвыпал из курса дел. Представь, я упустил сообщение о снятии запрета на сопространственное шныряние по Системе.
Щекастый караван-командор Гарви заметно смутился:
– Запрет не снят. Верней, снят, но только для… В общем, ввиду особых обстоятельств…
– Ах, особых? Ладно, об этом потом, – Изверов дёрнул рукой, словно бы муху от лица отогнал. – Тут рядом болтается в коме посудина Лиги, так на неё нужно срочно отправить спасателей. И арестную группу тоже: за нападение на старт-финиш-диспетчерскую и… гхм… применение сопространственных средств в пределах… гхм… если это ещё считается преступлением.
Командор смущался всё заметнее.
– Конечно, считается, – бормотал он, – но это был экстренный случай. Манёвры. Точнее, проверка. Лига очень любезно предложила нам свой корабль-диверсант для проверки защищённости станций… Точнее, одной станции… В общем, судя по их состоянию, ты блестяще выдержал… то есть справился… В общем, готовь шлюз для швартовки, я всё объясню на борту.
– Слушаюсь, господин караван-командор! – сказал Изверов, и на экран вернулось звёздное небо.
Несколько мгновений экс-космоволк молча грыз ногти. Потом заговорил, не оборачиваясь к Чинарёву, но обращаясь явно к нему:
– Вот это, очевидно, и есть поверяющий Космотранса, о котором предупреждал папаша девочки Лены. Только проверять он будет не вас… Получается, я здорово миражнулся со своим выводом о единственном корабле, который может успеть… Но кто ж мог предвидеть, что господин упал-намоченный рванёт через сопространство?! Н-да… А с другой стороны, когда бы не этот миражный вывод, мне бы не пришло в голову отслеживать приближение «Вервольфа». Мы бы его прохлопали, и… Лига любезно предложила – ха! Лига предусмотрительно перестраховалась. Не окажись мы такими орлами, списали бы нас всех на несчастный случай при ответственных манёврах. А несчастный случай списали бы на полную некомпетентность старого козла Изверова. Чёрт тебя дери, хакер, во что ты меня втравил?!
5.
Караван-командор Гарвей Трумэн Клоздгейт почти уже шесть лет (то бишь как никто долго) ухитрялся балансировать на скользковатом посту ответственного уполномоченного то ли ООР при Космотрансе, то ли Космотранса при ООР; чиновную работу всегда любил больше лётной, но командорство выслужил честно, не по кабинетам; в давнюю свою курсантскую бытность носил почетную кличку «Клозет» и несмотря на вышеизложенное регулярно оказывался неплохим парнем.
Всё это Изверов успел довести до студенческого ведома, пока шлюпка ответственного визитёра омерзительно скребла по обшивке швартовочными захватами и совмещала свой переходной шлюз с блокшивским.
Виталий и Леночка-Халэпочка гляделись более-менее свежими, кое-как выспавшимися и громко стучали зубами.
Всего десяток минут назад команда, введенная через всё тот же чиф-комп, моментально превратила гипнопассиваторы студенческих кают в активаторы; вышвырнутым из объятий Морфея практикантам было велено облачиться в форменные комбинезоны и прибыть к шлюзу два дробь два римское для встречи грозного поверяющего. Студиозы прибыли с незначительным опозданием. Виталий почему-то счёл совершенно необходимым заглянуть в каюту к Чинарёву – как-то не подумав, что если Чин-чин у себя, то его уже обо всём уведомили общим порядком, а если не у себя, то и заглядывать к нему незачем. Ну, а Леночка… Приказание облачиться в комбинезон она исполнила, однако ради торжественности момента успела в рекордный срок перемакияжить свою очаровательную мордочку в нечто столь экстравагантное, что Изверг, увидев, застонал громко и безысходно.
Изверг тоже стучал зубами. По крайней мере, так показалось Чин-чину, который после всего произошедшего имел основание считать себя крупным изверговедом. Во всяком случае, изо всех присутствующих именно у господина линкор-капитана имелись наивесомейшие основания для зубовного стука.
Экс-Клозет был слишком крупной фигурой и для проверки уровня училищных практикантов, и для обделывания каких-либо секретных околохакерских делишек – хоть по линии Интерпола, хоть по линии Интерлиги. Единственно, что казалось достойным внимания ООРовского уполномоченного на данной старт-финиш-диспетчерской – это собственно старт-финиш-диспетчерская и заправляющая ею живая легенда Космотранса.
Легенда.
Живая, но по космическим меркам дряхлая.
И визит столь высокого начальства вполне мог означать обставленный с должным почётом пинок под зад. На заслуженный отдых. В лоно благодарного человечества, мечтающего воздать герою за его героические заслуги. Воздать санаторной скукой; приставаньями скаутов, падких на мемуарную жвачку; унылой каруселью речей, фуршетов и разрезаемых ленточек на торжественных сдачах в эксплуатацию чего попало (инвентарная опись: стол президиума – один, трибуна – одна, герой космоса парадно-декоративный – один). А в перспективе (весьма, кстати, недалёкой в обоих смыслах) – апогей признательности сограждан и Родины: роскошное надгробие да пара-другая идиотски самодовольных бюстов в каких-нибудь залах славы, пантеонах и прочих кунст-камерах.
Пинок.
Окончательный и бесповоротный.
Несмотря даже на блестяще выдержанное испытание «Вервольфом», криминальная подоплёка которого господину уполномоченному наверняка и в похмельных снах не видалась.
«Последний штрих, достойный итог выдающегося послужного списка…»
Подобно правде. Вполне и даже более чем.
То есть настолько правдоподобно всё это выглядело, что Чин, разжалобившись, решил как-нибудь приободрить Изверга, поднять его Изверговский дух. Например, рассказать якобы к случаю, что в училищном студенческом взводе их после всяких отчислений да переводов осталось семеро, и ответственный воспитатель на построениях всегда ставит Леночку в середину – чтоб, значит, с любого фланга взводной шеренги было хорошо видно грудь четвёртого человека.
Изверг дослушал, улыбнулся вяло и коротко, а потом проворчал безо всякой там командной бравости:
