дорогой сыщик.
— А с ней что случилось? — не удержался Родион.
— Что с бабой глупой может случиться? Обожралась втихую, вот теперь и мается. Ладно, вы тут осмотритесь, а мне пора. Комната ваша на втором этаже приготовлена, рядом со всеми гостями… Будь они неладны.
И Сундуков удалился, на ходу раздавая приказы челяди. Родиону оставалось только заняться изучением окрестностей.
Прогуливаясь вокруг дома и уворачиваясь от снующих туда-сюда слуг, Родион неторопливо осматривал величественное владение. Окна на втором этаже были распахнуты, ветерок игриво взмахивал тюлем. Очевидно, комнаты проветривают в ожидании гостей.
Но и на первом этаже широкие ставни настежь. Там, за окнами, огромная столовая, а рядом библиотека и курительная.
Обойдя вокруг и не найдя труп кошки, Родион направился в дом. На гостя не обращали внимания. Слуги были настолько заняты, что не зевали по сторонам. Впрочем, одна женщина, испуганно посмотрев на Ванзарова, поклонилась ему и немедленно скрылась. Судя по платью и по жемчужному ожерелью на плоской груди, это была сама хозяйка дома, госпожа Сундукова. Видно, власть мужа настолько крепка и тяжела, что жена в доме права голоса вообще не имеет. Редкий случай в семейной практике. Честное слово…
В комнате, приготовленной для Родиона, его ожидала парочка чемоданов — предусмотрительный Сундуков позаботился даже о багаже «делового партнера». Якобы приехал из дальних странствий. Филипп Филиппыч серьезно заботился, чтобы ничто не выдало обман и сыщика приняли за гостя. Как видно, интуиция его пребывает в серьезном беспокойстве. Не зная, чем себя занять, Ванзаров посидел на кровати, осмотрел пустой шкаф и решил еще погулять.
Панорамное окно разделяло коридор на две половины. Рядом с ним застыл хозяин, судя по выражению его лица, ему попалось что-то неприятное. Он подозвал к себе Родиона.
— Глядите-ка, стервятники слетаются…
К дому подъехали три кареты. Из первой вышла пожилая дама, она опиралась на руку юноши. Из другой — супружеская пара, а из третьей — изящная дама, закрывшая лицо дорожной вуалью.
— Кровопийцы, дармоеды, изверги, ох, была бы моя воля…
Лучше не знать, что бы случилось тогда. Море крови и горы трупов, не меньше. Сундуков кипел ненавистью. Отставив дипломатию, Ванзаров спросил напрямик: зачем же принимать гостей, если они так опасны?
Филипп Филиппович тягостно вздохнул:
— А что делать? Не прогнать же в шею. Хотя руки чешутся… Все-таки родственники, родная кровь, хоть и поганая. Смотрите за ними в оба глаза. Я на вас надеюсь…
Что и говорить: родственников не выбирают. С этим горем приходится мириться.
Родиона более не задерживали. Вместо того чтобы оценить возможных врагов наследника, он отправился на половину слуг. Ему указали скромную комнатенку.
Заметив чужого мужчину в дверях, Федора встрепенулась и попыталась встать с постели, на которой сидела, свесив ноги. Гость извинился за вторжение, просил не беспокоиться и даже вежливо поинтересовался самочувствием, между тем незаметно изучая няню.
Женщина неопределенных лет, отличалась крестьянским лицом и богатством форм. От нее прямо пышело материнским жаром. Ничем иным, кроме воспитания детей, такая натура заниматься не могла. В это бесполезное дело она вкладывала все теплоту своего безразмерного сердца.
В другом доме прислуга начала бы кривляться и показывать характер: еще чего, отвечать на вопросы посторонних. Но у Сундукова дисциплина была железной: раз гость спрашивает, значит, так надо.
— Благодарю, барин, — безропотно ответила Федора. — Уже полегчало…
— А что с вами произошло, уважаемая?
Вежливый юноша очень понравился Федоре: такой славный, милый, безусый, хочет казаться важным, но ведь совсем еще несмышленыш.
— Видно, съела что-то, — словно извиняясь, ответила она. — Так к горлу подступило, думала, наизнанку вывернет. Но вот молочком отпилась, и вроде ничего… Благодарю.
— Неприятность — и прямо с утра…
— Нет, еще вчера стряслось. Деток ужином кормила, и такая напасть… Не беспокойтесь, барин, все хорошо…
От души пожелав окончательного выздоровления милой женщине, Родион отправился гореть аналитическим прожектором, что высветит коварные замыслы.
Дверь в большой холл была приоткрыта. Он задержался, чтобы оценить поле боя. В дальнем углу около камина расхаживал Сундуков, словно надутый индюк, посматривая по сторонам и явно ожидая чьего-то появления. Гости расположились в креслах вокруг.
Родион уже подбирал фразу для эффектного выхода, когда в голову пришел простой вопрос: «А что, собственно, милый друг, ты собираешься выяснять?» Действительно, когда преступление уже совершилось, можно нащупать ниточку, ощутить страх, исходящий от злодея, и на этом его поймать. Но если ничего не произошло, преступник наверняка уверен в себе. Знает, что умнее всех. А если никто и ничего не планирует вовсе? К некоторому ужасу, Ванзаров осознал, что понятия не имеет, каким образом блеснуть аналитическим умом. Хоть аванс возвращай. Как нащупать опасность, которой нет? И хуже того: как можно убить ребенка в доме его отца на глазах десятка слуг?
Осознав, в какое болото он попал по собственной воле, Родион откровенно собрался дать деру.
Супруги, те, что приехали во второй карете, поднялись и вышли. Сундуков, совсем разъяренный, остался с пожилой дамой и юношей. И тут что-то незримое толкнуло в спину, Ванзаров буквально влетел в гостиную.
— Ну, наконец-то! — закричал Филипп Филиппович. — А мы вас так ждем. Так ждем… Правда, тетушка?
Родион поклонился даме, забывшей свой возраст. Лицо ее изо всех сил боролось с морщинами, а гордая осанка уверяла: «Я вас всех еще похороню». Пытается держаться на манер богатой барыни, хотя живет на копейки. Молодой человек невнятной наружности и мутного взора сходил за сверстника. А если был старше, то года на два. Не более.
— Позволь представить, это мой компаньон Ванзаров из сы…
Сундуков вовремя запнулся, но возникла пауза.
— Сырьевые прииски Маньчжурии, — нашелся компаньон и добавил: — Золото, брильянты.
Молодой человек, представленный как Алоизий, кузен Филиппа Филипповича, не проявил и тени интереса. А вот Настасья Мироновна Начкина, наоборот, была чрезвычайно рада такому знакомству и захотела расспросить о приисках поподробнее. Видя, что дело заварилось, Сундуков исчез. Родион же стал лихорадочно вспоминать детали золотодобычи. Из памяти всплыли дикие степи Забайкалья, «где золото роют в горах». На этом эрудиция иссякла. Оставалось, как тому бродяге из песни, проклинать судьбу. Но такие порывы не к лицу золотопромышленнику.
— Вы, наверно, человек состоятельный? — мечтательно спросила тетушка.
— Не очень, миллиона два накопил, да и только, — ответил Родион, лихорадочно пытаясь вспомнить, что же там делали в степях с проклятым золотом. Но этого не потребовалось. Настасью Мироновну словно сковородкой огрели по затылку. Она выпучила глаза:
— Два миллиона?! И такой молодой?! Вот, Алоизий, бери пример с…
— Родион Георгиевич…
— Бери с него пример! А то видали сыночка моего — двадцать пять лет, а ума нет. Так теперь уж и не будет. Разве только женить… А у вас жена и детишки уже имеются?
— Не люблю я детей. Мерзкие, сопливые, кричат, вечно под ногами путаются. Деньги на них тратить. Не люблю…
— Вот как? Ну что ж, ваше право… Как же с Филиппушкой подружились?
— Не друг он мне. Денег должен. Приехал должок получать. Трудно компаньон с деньгами расстается, силой приходится вынимать.
