ей понять, что ее дружба с Рафаэлем уже стала предметом сплетен.
— Ваш бокал пуст! Разрешите принести вам еще шампанского.
— Нет, спасибо. Мне уже достаточно.
— Нет? — удивился Арман, а потом, оглядев ее с головы до ног, неожиданно заявил: — Какое на вас красивое платье. Этот цвет вам к лицу. Вы — королева бала.
Дезирэ не поверила ему, но с благодарностью приняла комплимент.
— Этьен говорил, что его младшая сестричка — красавица. А теперь она еще и богатая наследница.
Решив, что Арман немного пьян, Дезирэ сделала вид, что не заметила его бестактности. Положение спас появившийся рядом с ними месье Дюбек.
— Майор, мне надо поговорить с мадемуазель Фонтэн. Вы нас извините?
Арман хотел было возмутиться, но до него дошло, что неразумно ссориться с приближенным короля, и, буркнув что-то себе под нос, он отошел.
— Наш галантный майор мною недоволен, — насмешливо улыбнувшись, сказал месье Дюбек. — Но я прощаю ему его дурные манеры.
— Боюсь, на него подействовало шампанское.
— Если быть честным, мадемуазель, он вообще слишком много пьет.
— Я это заметила, — сухо сказала Дезирэ.
По ее тону Дюбек понял, что ей неприятен этот разговор. Он не знал, стоит ли предупредить ее, что Арман весь в долгах и нацелился на то, чтобы жениться на богатой невесте. Если же она осталась равнодушной к ухаживаниям Армана, в этом не было необходимости, тем более что ему надо было поговорить с ней о более серьезных вещах.
— Боюсь, мне придется омрачить ваше хорошее настроение, мадемуазель. У меня плохие новости.
Дезирэ настороженно посмотрела на Дюбека.
— Не стану ходить вокруг да около, а перейду прямо к делу. Владельцы дома на улице Клавель — очень влиятельные сторонники французов, и к ним благоволит сам король. В свое время они предложили вашему брату поселиться в доме бесплатно, но теперь они передумали и хотят получить его обратно.
Дезирэ побледнела, но сумела сохранить спокойствие.
— И когда я должна его освободить?
— Как можно скорее. — Желая, видимо, смягчить удар, он добавил: — Я уверен, что можно уговорить их дать вам время.
— Если бы они разрешили мне остаться, я могла бы платить за аренду.
— Вряд ли они на это пойдут. Эти люди не нуждаются в деньгах.
— И король согласился с их требованием?
— Пока нет. Но, если он хочет сохранить их благосклонность, ему придется.
Дезирэ отлично понимала, что Жозеф не захочет ссориться с теми испанцами, которые его поддерживают.
— Я никоим образом не хочу причинять неудобства Его Величеству. Передайте ему, что я выполню требование владельцев дома.
Дюбек был явно доволен таким ответом.
— Я слышал, что супруга полковника Тьерри уже однажды предлагала вам поселиться в их доме?
— Я и сейчас благодарна ей за приглашение, но я бы предпочла снять дом.
— Примите мой совет, мадемуазель. Либо воспользуйтесь предложенным вам гостеприимством, либо возвращайтесь во Францию. В этой стране не принято, чтобы женщина жила одна, без защиты и покровительства мужчины.
— Я не могу вернуться домой. Пока.
— Надеюсь, вы об этом не пожалеете. — Она смела, но безрассудна, подумал он.
— Не пожалею, — сказала Дезирэ с уверенностью, которой вовсе не чувствовала.
На таких приемах обычно играли в карты, и поэтому в прилегающих к залу комнатах были расставлены ломберные столы. Дезирэ, обрадовавшись тому, что может на время забыть свой разговор с Дюбеком, согласилась на предложение одного из друзей Элены сыграть партию в вист.
Они выиграли две партии подряд, и ее партнер предложил увеличить ставки в третьей.
— Мы с вами разбогатеем, мадемуазель, — сказал он.
Дезирэ любила играть в карты, но азартной не была. Она отказалась продолжать игру, как ее ни уговаривали.
— Нет, нет. — заявила она, — донья Элена уже зовет ужинать.
— Да, вы правы. — Партнер Дезирэ вынул из кармана жилета массивные золотые часы. — Уже двенадцатый час. А вон идет дон Рафаэль.
Поздоровавшись со всеми, Рафаэль обратился к Дезирэ:
— Я пришел, чтобы повести вас в столовую, мадемуазель Фонтэн. Вы ведь согласитесь оказать мне эту честь, не так ли?
Он, видимо, рассчитал, что она слишком хорошо воспитана, чтобы устраивать скандал на публике.
— Да, сеньор, — ответила она, гордо подняв голову.
Они шли по длинному коридору, когда он спросил ее:
— Вы очень голодны?
— Не особенно.
— Отлично, тогда мы немного опоздаем к ужину.
Рафаэль завел ее в библиотеку. Канделябр с зажженными свечами стоял посередине большого стола для чтения. Полки вдоль стен были уставлены сотнями томов в кожаных переплетах.
Дезирэ взяла наугад одну из книг. Это было редкое издание «Естественной истории»[6] Плиния.
— У вас отличная коллекция, — пробормотала девушка, ставя книгу на место.
— Библиотеку собирал мой отец. Хотите взглянуть на его самое любимое приобретение?
Дезирэ молча кивнула, и Рафаэль достал еще один объемистый том и положил его на стол.
— Взгляните. Здесь замечательные иллюстрации.
Дезирэ склонилась над книгой и тут же обо всем забыла, захваченная красотой средневекового издания Часослова.
— Спасибо, что показали мне эту книгу.
— Я знал, что вы оцените ее по достоинству. Наступило минутное молчание.
— Дезирэ… — Он взял ее руку и, подняв к губам, поцеловал в запястье. — Вчера вечером… Клянусь, я не хотел вас обидеть. Может, это выглядело именно так, но…
— … вы обсуждали свои дела, и я оказалась некстати, — сухо закончила она за него.
— Вы оскорблены?
— Была.
— Простите меня. Вы застали меня врасплох, но мне следовало бы вести себя прилично. Почему-то в вашем присутствии в моей голове все путается.
— Со мной происходит то же самое, — вырвалось у Дезирэ.
— Жемчужина моя! Мы оба знаем, что хотели заняться любовью, — после минутной паузы проговорил он. — Я все еще хочу. — Он наклонился и, нежно поцеловав се, отступил. — Но это невозможно. Это было бы неправильно. Мы оба в оковах чести. Если мы их разорвем, мы рискуем разрушить все то, что делает нас теми, кто мы есть.
Он извинился, и ей надо было бы радоваться, но она не могла избавиться от ощущения, что все-таки что-то не так, что-то его гложет.
Какие у него секреты? Она могла бы помочь, но как спросить, что его тревожит?
— Я видел, что вы разговаривали с секретарем короля месье Дюбеком, — переменил тему Рафаэль. По выражению его лица она поняла, что он знает, о чем шел разговор.
