чаепитию привил ей английский дедушка, и она гордилась тем, что умеет заваривать хороший чай.
Надо было сразу и более решительно отказать Арману, размышляла она. Она никогда бы не смогла выйти замуж за такого человека. Слишком расчетлив, циничен и тщеславен!
Она была уверена, что Арман ни за что не признался бы ей в своих долгах, если бы она сразу же упала в его объятия. Когда же он понял, что ей отвратительны его ухаживания, он сменил тактику и решил быть откровенным. Но она видела его насквозь.
Однако писать ему не станет. Пусть думает, что она еще не приняла решение.
Весь вечер прошел в сборах к отъезду. Рафаэль должен был заехать за ними рано утром на следующий день, чтобы они успели проехать хотя бы часть пути до того, как станет жарко.
Дезирэ решила поужинать дома и лечь пораньше. Однако, приняв ванну, она вместо халата, приготовленного Роситой, надела простое черное платье, накинула на светлые волосы черную шелковую мантилью, а на плечи — темную шаль.
— Вы решили выйти, сеньорита? — удивилась Росита.
— У меня кое-какие дела.
— Погодите, я только переобуюсь…
— Нет, Росита, я пойду одна.
Дезирэ ни разу не выходила на улицу без сопровождения, но она знала, куда идет, и шла уверенно. Никто не узнает ее в этом простом наряде.
Она зашла в цветочный магазин на углу узкой улочки и, купив большой букет красных роз, направилась в церковь Святого Мартина, покровителя солдат.
На главном алтаре горели свечи. Дезирэ опустилась на колени и начала горячо молиться, не сдерживая слез.
Потом, встав с колен, высыпала в церковную кружку большую горсть монет и поставила свечку. Ее яркое пламя было как обещание вечной жизни.
Здесь на маленьком погосте за церковью был похоронен Этьен. Таково было его желание. Дезирэ нашла его могилу с простым мраморным крестом, на котором было высечено только его имя. Месье Дюбек, присутствовавший при установке креста, посоветовал ей больше ничего не писать. Не стоит, сказал он, афишировать тот факт, что в испанской земле похоронен французский офицер.
— Прощай, Этьен, — прошептала Дезирэ и положила розы к подножию креста. Слезы застилали ей глаза, когда она торопливо шла к выходу.
— Дезирэ. С вами все в порядке? — Нельзя было не узнать этого спокойного бархатного голоса.
— Рафаэль! Как вы узнали, что я здесь?
— Росита сказала мне, что, возможно, я найду вас здесь.
Дезирэ вспыхнула, увидев сочувствие в его глазах.
— Для вас мой брат был врагом, — буркнула она.
— Верно, — спокойно ответил он. — Но ваш брат, вне всякого сомнения, был храбрым солдатом, и я могу его за это уважать, даже если я ненавижу военную форму, в которую он был одет.
— Мне больно оставлять его здесь одного.
— Он не один. — Рафаэль обнял ее за плечи и привлек к себе. — Господь охраняет его покой. А когда-нибудь настанет день, и вы воссоединитесь. А теперь я отвезу вас домой.
— Спасибо, — прошептала Дезирэ. Его сострадание согрело ей душу.
— Боже, чуть не забыл! — вдруг воскликнул он. — У меня для вас письмо.
— Для меня? Вы поэтому меня разыскивали?
— Вообще-то, я решил зайти к вам сегодня вечером, чтобы узнать, не нужна ли моя помощь. В дверях вашего дома я столкнулся с посыльным из гарнизона. Он сказал Росите, что письмо срочное. Так как я решил, что все равно поеду вас разыскивать, то захватил с собой это письмо. Надеюсь, новости хорошие.
— Даже очень хорошие, — сказала она, вскрыв конверт. — Майор Эврард узнал, кто убил Этьена.
— Он знает, кто напал на патруль вашего брата?
Дезирэ была слишком возбуждена, чтобы уловить хрипотцу в голосе Рафаэля.
— Он пишет, что предводителя партизан зовут Эль Вердуго. Что означает это имя, Рафаэль?
— Мститель. — И снова Дезирэ не заметила, как глухо прозвучал его голос.
Дезирэ, пожелавшая ехать верхом, очень скоро поняла, почему Рафаэль нанял для своей сестры и Роситы легкую, но прочную двуколку, а не громоздкую, хотя и более удобную, карету.
— Нам придется взбираться так высоко?
Рафаэль, ехавший немного впереди, оглянулся и увидел, что она с ужасом смотрит на дорогу, вьющуюся серпантином высоко в горы.
— Да, дорогая. Через перевал, а потом еще довольно долго.
— Я вижу, вам это нравится, — с укоризной заметила Дезирэ.
— Скажем так: мне нравится здесь больше, чем в городе.
Дезирэ ехала верхом на гнедой лошади, которую она иногда нанимала в Мадриде. Теперь Мадригал был ее собственностью. Похлопав его по шее, она сказала:
— Надеюсь, ты хорошо позавтракал. Путь предстоит нелегкий. — Девушка повернулась к Рафаэлю: — Я обрадовалась, когда вы сообщили, что мы поедем коротким путем. Вот, подумала я, это будет настоящим приключением.
— Если бы мы поехали через Вальядолид, это заняло бы у нас на несколько дней больше. Но вам действительно не страшно? — Он бросил на Дезирэ проницательный взгляд. — Уверяю вас, что летом эта дорога совершенно безопасна, вот зимой я бы сюда не отважился заехать.
— А Наполеон решился. — Она сразу же пожалела о своем бестактном заявлении, заметив, как помрачнел Рафаэль.
— Я никогда не отказывал вашему императору в смелости и решительности, но считаю, что даже он призадумался бы, стоит ли ему переходить горы Сьерра-Гуадаррама, если бы у него на попечении были женщины.
— Значит, сеньор, вы презираете слабый пол?
— Вы сами только что признались, что эти горы вас пугают.
— Это потому, что я к ним не привыкла, — начала горячиться Дезирэ. — А это не имеет ничего общего с недостатком смелости или стойкости.
— Дамы, возможно, и обладают этими качествами, но вы должны признать, что они не могут сравниться с мужчинами в силе и выносливости просто потому, что не обладают большой физической силой.
— Согласитесь, сеньор, ум иногда предпочтительнее обыкновенной груды мускулов.
— Мир! Сдаюсь! — Рафаэль расхохотался.
— Вы не собираетесь со мной спорить? — спросила Дезирэ, чувствуя подвох.
— По последнему вопросу — даже не смею. — Его невинный тон не обманул ее.
— Да вы просто надо мной смеетесь!
— А вы возражаете?
— Да нет, мне это даже нравится. Этьен часто надо мной подтрунивал и тем самым сбивал мою спесь, особенно когда я начинала распространяться на тему о правах женщин.
— Не сомневаюсь, что ваша начитанность немного вскружила вам голову.
— Как вы догадались? — в притворном ужасе воскликнула Дезирэ, еле сдерживая смех.
— А я рад, что ваш дед не придавал значения условностям.
— Это комплимент? — Она посмотрела на него с подозрением.
— Надеюсь. Видите ли, нимфа, хорошеньких женщин везде много, и умных тоже немало, но сочетание красоты и ума встречается очень редко.
Дезирэ зарделась, но все же возразила:
— Осторожнее, сеньор, я могу принять ваши слова за чистую монету и воображу, что я просто идеал.
— Я признаю вашу победу… на этот раз.
