считает его!
— В таком случае я с радостью принимаю ваше предложение, — отозвалась она, стараясь подавить охватившее ее возбуждение.
— Мы отправляемся через несколько минут, — сказал Рафаэль, вставая. — Вы будете готовы?
— Я уже упаковала чемодан. — Она допила кофе и тоже встала, пытаясь унять дрожь в ногах.
— Встретимся во дворе.
— Мне кажется, я недостаточно вас поблагодарила за вашу доброту, но поверьте, я вам очень признательна.
— Не стоит, сеньорита. Я с удовольствием помогу вам.
На самом деле Рафаэль подозревал, что очень скоро пожалеет о своем донкихотстве. Слишком уж эта красивая и загадочная иностранка завладела его мыслями!
Когда Рафаэль усадил Дезирэ в свой экипаж, она тут же поняла, почему он считал свою кузину подходящей дуэньей. В экипаже сидела пожилая дама в облачении цистерцианской монахини.[3]
— Она живет в монастыре близ Бургоса, — шепотом пояснил Рафаэль, перехватив удивленный взгляд Дезирэ, а потом переговорил о чем-то с монахиней.
— Моя кузина просит передать вам, что она рада, что вы едете с нею, и что она сожалеет, что не говорит по-английски и вам придется всю дорогу молчать.
— Вы объяснили ей, почему я еду с вами? — озабоченно спросила Дезирэ, надеясь, что монахиня не посчитает ее какой-нибудь авантюристкой.
— В общих чертах, — Рафаэль понял опасения Дезирэ и постарался успокоить ее улыбкой.
Она никоим образом не была похожа на искательницу приключений. Перед тем, как сойти во двор, она заплела волосы в косу, а вместо утреннего платья с высокой талией и пышными короткими рукавами надела темно-синий костюм для верховой езды. Жакет облегал фигуру, но был наглухо застегнут до самого верха.
Интересно, думал Рафаэль, знает ли она, как этот жакет выгодно подчеркивает ее тонкую талию и высокую грудь? Более короткая, чем в обычных платьях, пышная юбка приоткрывала стройные ноги и крепкие кожаные сапожки.
Она выглядела очень уверенной, но вместе с тем такой хрупкой! Опасаясь выдать свое восхищение, Рафаэль поспешил закрыть за ней дверцу кареты.
— А вы разве не поедете с нами? — разочарованно протянула Дезирэ.
— Я предпочитаю ехать верхом, — сказал он и с поклоном отступил в сторону.
Она вежливо улыбнулась сидевшей напротив даме — сестре Изабелле, — и та приветливо кивнула ей в ответ.
Дезирэ любовалась в окно незнакомыми пейзажами. Время от времени в поле ее зрения попадал ее благодетель, и она восхищалась его гордой осанкой и великолепным серым конем.
По мере удаления от населенных пунктов ландшафт становился все более суровым и безжизненным, смотреть было не на что, и Дезирэ стала думать о том, как встретит ее брат. Конечно, на людях Этьен будет бурно радоваться ее приезду, но, когда они останутся одни, ей от него достанется.
Этьен был на восемь лет старше и иногда тяготился ее рабской преданностью. Когда они были детьми, она все время следовала за ним по пятам, и он это терпел, но время от времени взрывался, особенно когда она пыталась повторить его самые отчаянные проказы. Правда, сердился он недолго и в конце концов всегда ее прощал.
Или почти всегда. Они оба были упрямы, унаследовав эту черту характера от матери. А Этьен, если принимал какое-либо решение, никогда его не менял.
Дед не раз поколачивал Этьена за отказ повиноваться. Кожаный ремень нередко оставлял на его теле рубцы, но мальчик никогда не жаловался и поступал по-своему.
С годами Этьена все чаще подвергали побоям, и наконец даже мама согласилась, что сыну лучше уехать из поместья деда. Однажды ночью, за несколько месяцев до своего семнадцатилетия, Этьен сбежал. Сэр Уильям был взбешен. Дезирэ за то, что отказалась сказать, куда сбежал брат, посадили на неделю на кашу и воду. Однако стоило немного пострадать — за это время Этьен благополучно добрался до Франции.
С момента побега прошло двенадцать лет, и за эти годы Этьен не только осуществил свою мечту стать военным — ему посчастливилось заслужить внимание самого Наполеона. Он быстро сделал военную карьеру, стал знаменитым и разбогател настолько, что смог выкупить замок, который семья потеряла во время Революции.[4]
Дезирэ завидовала брату. Участь девушек была сидеть дома, а ее всегда обуревала жажда приключений и желание путешествовать. Она просто была не в состоянии сидеть сложа руки!
Вот и сейчас она умирала от безделья. А сестра Изабелла, покончив с молитвами, тихо задремала.
Солнце за окном кареты поднималось все выше, и Дезирэ начала изнывать не только от скуки, но и от жары.
Наконец Рафаэль приказал остановиться возле небольшой придорожной таверны.
— Как только напоят лошадей и они немного отдохнут, мы двинемся дальше, — сказал он, когда Дезирэ вышла из кареты. — Нам вынесут еду, — добавил он. — Или вы хотите войти внутрь?
— Боюсь, там полно блох, — сказала она с мрачным видом.
А эта англичанка за словом в карман не лезет, усмехнулся про себя Рафаэль, не то что наши робкие испанские девицы.
Сестра Изабелла отказалась покинуть карету, и Рафаэль обратился к Дезирэ:
— Если вы предпочитаете не возвращаться в карету, советую вам, мадемуазель, посидеть в тени. — И он показал на пробковый дуб возле таверны.
Она последовала его совету.
— Вот и хорошо. А теперь прошу меня извинить, мне надо проследить, чтобы напоили лошадей.
Глядя ему вслед, Дсзирэ решила, что его походка напоминает движения сильной дикой кошки.
Довольно неопрятная девушка принесла тарелку с хлебом, нарезанной домашней колбасой и стакан вина, но у Дезирэ не было аппетита, и она стала пить маленькими глотками терпкое красное вино.
— Вы не притронулись к еде. Дезирэ вздрогнула, расплескав вино.
— Вы всегда так подкрадываетесь к жертве? — воскликнула она, вытирая пятно, расползшееся на юбке.
Он расхохотался и сел рядом.
— Да, я наделал шума больше, чем целый полк. Просто вы о чем-то мечтали и не слышали моих шагов, сеньорита.
Его смех был так заразителен, что она перестала хмуриться и улыбнулась.
— Попробуйте этим. — Он протянул ей большой чистый носовой платок.
— На нем останутся пятна.
— Ну и что?
Дезирэ протянула руку, и их пальцы соприкоснулись.
Рафаэль отдернул руку, словно обжегшись. Он понял, что она почувствовала то же — жаркий укол желания!
— Принести вам другой стакан?
— Нет, спасибо, — пробормотала она, делая вид, что занята пятном на юбке.
— И есть тоже ничего не будете?
— Я не голодна. — Собравшись с духом, она подняла на него взгляд, а ему захотелось сжать ее в своих объятиях и поцеловать. Но она доверилась ему. Она сейчас под его защитой, и честь требует, чтобы он обращался с ней так, как он обращался бы с сестрой Изабеллой.
Вот когда они прибудут в Бургос… другое дело.
— Я немного устала. Плохо спала ночью, — чтобы нарушить неловкое молчание, Дезирэ сказала первое, что пришло ей в голову.
— Вы боитесь того, как отнесется к вашему приезду брат?
