строить ковчег, а из каинитов никто не хочет продавать смолистое дерево. И все смеются надо мной. Даже мой сын Хам'.
А ты ему скажешь, Мелхиседека:
' Я уже начинала беспокоиться, Ной, что ты достроишь ковчег до моей смерти, а мне по моим грехам - погибнуть в водах потопа... Может, тебе, Ной, сходить в дальний город к Ноеме-жрице. Она богата и наверняка на ее землях есть леса с деревом гофер'.
'Ноема-жрица? - недоуменно спросит Ной. - А почему ты решила, что Ноема-жрица продаст мне дерево гофер?'
А ты ответишь, Мелхиседека:
'Это было очень давно... Ты, Ной, еще не родился, и не родился еще отец твой, а твой дед Мафусаил был молод, а город, где смешались все люди и религии, был только в голове у каинита Тувалкаина. - И скажешь, Мелхиседека: - Енох, когда опускался с неба для проповеди, посетил дом Ноемы...'
Мелхиседека тревожно и вопросительно посмотрела в глаза брату.
- Дом Ноемы? - спросила она. - Ты хочешь посетить дом Ноемы, Енох? Но она...
- Не за тем, о чем ты подумала, Мелхиседека! Вот так же и Ной посмотрит в твои глаза - тревожно и вопросительно. Как ты в мои.
'Дом Ноемы?' - спросит Ной. А ты скажешь ему:
'Не за тем, о чем ты подумал, Ной! Енох молился у Ноемы и говорил ей, что в будущем она должна помочь кому-то из сифитов. Может, Енох молился тогда за тебя. И было надо, чтобы Ноема видела его молящимся'. - И твои слова укрепят Ноя, Мелхиседека.
- Енох, а ты видел, как Богочеловек выводит из ада допотопных праведников?
- Я не все видел, и не все, что видел, могу понять, и не все, что могу понять, могу рассказать тебе, Мелхиседека.
- Мне бы очень хотелось, Енох, умереть до потопа, чтобы Господь вывел меня из ада.
- Проси - у Господа нет ничего невозможного.
- Енох, а люди будущего будут знать о тебе до того, как наступят дни проповеди перед концом мира?
- Почему ты спрашиваешь?
- Не знаю. Наверное, потому, что мне очень бы этого хотелось. Вашего прихода с Илией должны будут ждать, а, стало быть, что-то знать о вас.
- Люди последних времен будут почитать пророка Илию, почитать допотопных праотцев, а обо мне в их книгах - только несколько слов, но многие будут знать, что в конце времен я приду с Илией. Хотя и про меня будут книги, которыми не будут пользоваться при богослужении, но люди, которые их напишут, привнесут много 'своего', и этого 'своего' будет больше, чем меня. И все же люди узнают, что я живым был взят на небо, спускался для проповеди и снова был взят на небо. И многие будут знать то, что 'никто не взыде на небо, токмо Сшедший с небес'.
- Тебя трудно понять, Енох!
- Это ничего. - Енох улыбнулся, не открывая глаз. - А еще, Мелхиседека (голос брата стал веселее), люди будут просить у меня счастья в семейной жизни. Когда я там узнал об этом, я сказал ангелу: 'Мы ругались с Сепфорой по пустякам, упрекали родителей друг друга, наказывали детей'.
- И что ангел? - спросила Мелхиседека.
- Он, кажется, совсем не разбирался в семейной жизни. Ангел подумал и сказал, - сонно произнес Енох, - что это, наверное, и есть (Енох зевнул) счастливая семейная жизнь... - Не договорив, Енох заснул, украшенный улыбкой, провалился в мир, где все светящееся и прозрачное. На исподе век пульсировали неясные образы. И у Мелхиседеки ресницы стали клейкими, точно проклюнувшиеся листочки - не хотели разлипаться.
В то же самое
