Стою, как чарка, на пороге,и вечность — пролеском у ног.Друг, обопрись на эти строки,не смертен будь, не одинок…Гремят погибельные годы,ветшает судебная нить…Моей спасительной свободыникто не хочет разделить.
1984
1986–1994
' Сколько вы меня терпели!.. '
Сколько вы меня терпели!..Я ж не зря поэтом прозван,как мальчишка Гекельберри,никогда не ставший взрослым.Дар, что был неждан, непрошен,у меня в крови сиял он.Как родился, так и прожил —дураком-провинциалом.Не командовать, не драться,не учить, помилуй Боже,—водку дул заради братства,книгам радовался больше.Детство в людях не хранится,обстоятельства сильней нас,—кто подался в заграницы,кто в работу, кто в семейность.Я ж гонялся не за этим,я и жил, как будто не был,одержим и незаметен,между родиной и небом.Убежденный, что в отчизневсе напасти от нее же,я, наверно, в этой жизнилишь на смерть души не ёжил.Кем-то проклят, всеми руган,скрючен, согнут и потаскан,доживаю с кротким другомв одиночестве бунтарском.Сотня строчек обветшалых —разве дело, разве радость?Бог назначил, я вещал их,—дальше сами разбирайтесь.Не о том, что за стеною,я писал, от горя горбясь,и горел передо мноюобреченный Лилин образ…Вас, избравших мерой сумрак,вас, обретших душу в деле,я люблю вас, неразумных,но не так, как вы хотели.В чинном шелесте читаленили так, для разговорца,глухо имя Чичибабин,нет такого стихотворца.Поменяться сердцем не с кем,приотверзлась преисподня,—все вы с Блоком, с Достоевским,—я уйду от вас сегодня.
