– Как же все надоело! – с отвращением произнес он. – Пора кончать с этим. И, по-моему, уже все равно как.
Ворвуд молча кивнул, все так же задумчиво глядя перед собой.
Они молчали. Тяжелое раздумье, и даже не раздумье, а ощущение безвыходности положения висело над ними. И только усталость владела ими, даже отчаяние потеряло смысл, даже страх и чувство самосохранения – просто надоело все время думать об одном и том же.
Рэнг смотрел на восход за окном. Потом перевел взгляд на Ворвуда.
– А может, воспользуемся предложением профессора? – медленно произнес он.
– Если это не сработает, мы все погибнем, – заметил Ворвуд.
– Ну и черт с ним, – без злобы или азарта, а просто спокойно и твердо сказал Рэнг. – Мы не сможем выстоять против них. Нам так и так конец. Зачем тянуть? Сколько можно тянуть с этим?
Ворвуд бросил на него какой-то затравленный и полный безысходности взгляд. Затем, так ничего и не ответив, повернулся и нажал кнопку видеофона.
На экране появился Гинзл.
– Профессор, вы уже встали?
– Поспишь тут, – проворчал Гинзл. – Эти военные наделали шума.
– Да, – не столько отвечая ему, сколько в задумчивости еще размышляя над последующими действиями, отозвался Ворвуд. А потом, решившись, сразу перешел к делу: – Профессор, сколько вам нужно времени, чтобы настроить компенсатор на базовый корабль чужаков?
– Чтобы настроить компенсатор, нужно сначала уничтожить базовый корабль, – уточнил Гинзл. – Но, в принципе, на подготовку не уйдет много времени. Нужно только загрузить аппаратуру на транспортник и… – он вдруг замолчал, понимая, о чем именно они говорят, и с некоторым удивлением спросил: – А вы что, все-таки решили использовать этот вариант?
– Да, профессор, – кивнул Ворвуд. – Готовьте транспортник.
Как и предполагал Рэнг, вскоре началась атака чужаков. Сообщение об этом пришло практически сразу после разговора с Гинзлом.
– Сколько их? – спросил Ворвуд пирата с наблюдательной станции.
– Шесть, – ответил тот. – Подойдут к границам системы через двадцать восемь минут.
– Ясно, – Ворвуд отключил связь и выразительно посмотрел на Рэнга.
– Конечно, Нэд, – ответил тот на его взгляд, – я уже иду.
– Двумя нашими гаубицами мы не сможем справиться с шестью чужаками, – по-деловому констатировал Ворвуд, не впадая в панику и даже не озадачиваясь, просто спокойно отмечая этот факт.
– Конечно, Нэд, – так же спокойно повторил Рэнг. – Либо у профессора получится, либо… – он развел руками.
– Тебе нужно сдержать их, пока профессор все подготовит.
– Я понимаю, – как о чем-то будничном и обыденном, отозвался Рэнг. – На самом деле это нетрудно. Потому что все равно, кто из нас выживет. А кстати, как ты собираешься уничтожить базовый корабль?
– Как обычно, Рэнг, – вздохнув, проговорил Ворвуд. – Как обычно…
Рэнг не стал расспрашивать, понимая, что у Ворвуда есть мысли на этот счет – вот и хорошо. Хлопнув себя по коленям, Рэнг встал.
– Ну ладно, я пойду.
– Не вылетай, пока не поговоришь со мной, – бросил ему Ворвуд и включил передатчик.
Уже у двери Рэнг кивнул, затем вышел.
Ворвуд настроился на открытый канал.
– Нэд Ворвуд вызывает майора Кросби, – передал он. – Ответьте.
Хотя военный флот уже вышел за пределы видимости локатора, но, судя по всему, еще не слишком удалился. Правда, вряд ли они успели бы вернуться на базу пиратов, чтобы защитить их от чужаков. Но Ворвуд знал лучшее применение военному флоту.
– Майор Кросби, ответьте, – повторил он после некоторой паузы.
И экран связи зажегся перед ним.
– Слушаю вас, – ответил Кросби. Деловито и по-военному сосредоточенно он смотрел с экрана без каких-либо эмоций, словно отвечал на обычный служебный вызов.
– Майор, – сказал Ворвуд, – я предлагаю вам лететь к базовому кораблю чужаков.
Кросби помолчал некоторое время. По его виду абсолютно не было заметно отношения к этим словам, чувств, владевших им. Лицо оставалось таким же суровым, бесстрастным.
– Наша задача? – уточнил майор.
– Вам нужно обеспечить прикрытие профессору Гинзлу, который прилетит туда на транспортнике. А затем – уничтожить их базовый корабль.
Ворвуд приготовился к долгим объяснениям по поводу того, зачем нужно это делать, как избежать общей гибели, и не знал, станет ли говорить всю правду, но вообще больше не хотел лгать или скрывать
