Он отодвинул разбухший от влаги деревянный засов на воротах конюшни. Пробрался к своей лошади, бешено мечущейся из стороны в сторону и тревожно фыркающей, как и все остальные. Кое-как оседлал ее трясущимися руками. Вывел из конюшни, вскочил в седло и галопом рванулся прочь из поселка, минуя ошеломленную стражу у ворот.
Вик мчался в полутьме под постепенно стихающим, уходящим прочь ливнем. Он хорошо знал дорогу, по которой направлялся. Эта дорога вела в Централь.
К Лен.
Сейчас все казалось Вику простым. Совсем простым. Он должен просто сказать Лен о своих чувствах. О своей любви, да, любви к ней. И все встанет на свои места. И завершится эта мука, которую немыслимо больше терпеть…
Он не думал о том, что до Централи десятки ходов по ночной тропе, превращенной в жидкую грязь, опасные броды на вздувшихся после дождя реках, он вообще ни о чем не думал кроме того, что должен добраться до Лен.
Лен!..
Лошадь споткнулась на всем скаку. Вик полетел куда-то вперед и вбок, почувствовал ошеломляющий удар о землю — и наступила тьма… …Он почувствовал холод. Он лежал в огромной луже, вернее — в густом месиве грязи. Где-то неподалеку фыркала лошадь. Вик поднял голову. Лошадь переминалась с ноги на ногу в двух шагах от него, целая и невредимая. Вик с трудом поднялся на колени, потом на ноги. Похоже, он тоже был цел и невредим. Грязь смягчила удар. Вик растопырил перед глазами ставшие черно-серыми пальцы. Ему почудился сладкий аромат меда. С ног до головы в сладкой грязи…
А если Лен… а если даже Лен, то что же — сладкая грязь, страшное наслаждение — и только? Если это — все?..
Нет, никогда! Не может этого быть!
«ТЫ НИКОГДА НЕ БУДЕШЬ СЧАСТЛИВ С ЛЕН!»
Чувствуя себя беспредельно опустошенным, Вик потянулся к поводьям лошади.
12. ВЕРИТЬ
Был полдень. Солнце стояло прямо над головой и пекло немилосердно. Но Вик не обращал на это ни малейшего внимания. Он был весь поглощен изучением открывшейся его взору картины.
Многое, слишком многое зависело от того, что он сумеет разглядеть, а что нет.
Впрочем, Вик сразу понял, что разглядит он немногое, а поймет — и того меньше.
Жилые блоки — высокие, как в зоне эрапорта, еще более высокие, пониже, совсем низкие… Переплетение сфальтов между ними. Редкие пятна и полоски зелени.
Огромная серая петля Реки на горизонте, которая огибала центр Города по плавной дуге. Антенна тело-видения. Вот и все. Впрочем…
— Такое ощущение, что сфальты расположены в определенном порядке, — сказал Вик стоящему рядом с ним Сергипетроичу. — Они из единого центра расходятся к берегу Реки.
— От вокзала, — поправил Вика Сергипетроич. — Он южнее нашей территории, совсем недалеко, — прошлый указал рукой на блестящее под солнцем переплетение железных путей. — Само здание вокзала разрушено, но ты должен понять, где оно находилось.
— Вон там, где железные пути идут параллельно друг другу. Видишь?
— Вижу. А сам центр Города?
— Прежде он располагался вот там, — палец прошлого уткнулся куда-то за антенну тело-видения, где Вик разглядел еще одно похожее сооружение. — Центр Города! Я уверен, что те, кто правит Городом сейчас, од сих пор там.
— Почему ты так думаешь?
Сергипетроич пожал плечами.
— Центр есть центр… Там очень удобные жилые блоки, да и не только в удобствах дело. Помнишь, я рассказывал тебе об Исходе?
Вик кивнул.
— Так вот. В Городе издавна существовала боязнь окраин и недоверие к ним. Если там сохранилась хоть какая-то власть — будь уверен — искать ее надо в центре Города.
— В тех блоках? — теперь уже палец Вика указал за антенну тело-видения.
— Именно так.
— На границе Города и Реки? Прошлый бросил взгляд на задумчивое лицо Вика, потом отвернулся.
— Да. На границе Города и Реки.
— Сохранились ли мосты, ведущие на другой берег Реки?
— Ты же их видишь отсюда.
— Ясно — только тот, что совсем рядом с Централью. Он разрушен. Но вон там, дальше… — Вик до боли в глазах напрягал зрение, но видел лишь серые нитки бетона на сером фоне Реки. — Там есть еще два моста…
— Я знаю не больше, чем ты, — отозвался Сергипетроич. — А что говорят фермеры?
— Важно не ЧТО они говорят, а КАК… Их едва-едва поймешь. Я понял пока только то, что на том берегу Реки тоже есть фермерские поселки. Но они так далеко, что это вполне может оказаться легендой. О мостах в черте Города фермерам ничего не известно.
— Ничего не известно… — как эхо откликнулся прошлый.
— Ты не одобряешь атаку Города, — не спросил, а утвердительно произнес Вик.
— Нет, — возразил прошлый, — ты несправедлив ко мне. Я сделал все, что было моих силах. Рассказал тебе об Исходе. Выступил на Совете в твою поддержку. Поддержал тебя потом, на Большом Совете, где от моего слова многое зависело. Показал сейчас расположение Города. Теперь…
— Теперь?..
— Теперь слово за тобой, Вик.
Они стояли на крыше Станции — это была самая высокая точка Централи, если не считать, разумеется, дымовых труб. Но подняться на трубы было невозможно — вбитые в бетон скобы проржавели насквозь. Поэтому Вик и Сергипетроич ограничились осмотром Города с крыши Станции.
Взгляд Вика покинул центр Города и переместился южнее. Река убегала на юг — и Город следовал за ней.
— А там что? — спросил Вик.
— Где?
— На южных границах Города.
— Окраины. Уже в дни Исхода контроль над ними был потерян.
— Тут что-то не так, — возразил Вик. — Ведь воины Города удерживают всю эту территорию? Граница удерживается вначале вдоль Большого Сфальта, а потом вдоль канала, вдоль реки — вплоть до поселков старейшины Владимира. Вчера отряд моих «кровных братьев» рискнул переправиться через реку. Там сплошная стена заграждений, такая же, как и здесь, у Развилки. Они едва успели унести ноги.
— Мне и самому это непонятно. Разве что…
— Что? — быстро переспросил Вик.
— Разве что Город до сих пор как-то использует эту территорию своих бывших окраин. Там могут быть огороды, промышленные блоки, склады… да мало ли что.
— Разумно. Только вот что… прошлый… — голос Вика звучал настолько серьезно, что Сергипетроич тревожно уставился ему в лицо. — Ты говорил, что Город постигла социальная катастрофа. Так?
— Так. Слово в слово.
— Ну, и какой же сейчас в Городе закон? Какое у него социальное устройство?
Сергипетроич медленно покачал головой.
— Боюсь, что это мы узнаем только тогда, когда войдем в Город — если войдем в него, конечно…
