неужели америкосы так далеко шагнули?!
Липовый господин Лопушанский смотрел и узнавал. Это – М-16 с ходом нарезки 305 мм. Это – приметный по необычному пламегасителю укороченный карабин для мотопехоты, десантников и спецназа на базе М-16. Это – М-16А2 под стандартизированный в рамках НАТО в начале 80-х патрон М855. Ракетного пулемета наметанный глаз пока не находил.
– Лженаука? А если я вам сообщу, что разработка данных моделей велась японцами в 1942-1943 годах. И модели не были внедрены только потому, что климатические особенности войны в джунглях и меж лагунами – не позволили. Кассетная ракета ржавела в три дня и намертво клинила. А как вы помните, японцы всерьез не воспринимали угрозу с Севера. Они полагали, что совладают с русскими столь же легко, как и в 1905-ом. Когда же микадо опомнился, было поздно. – Кресло шустро развернулось на месте, и жирная рука указала на противоположную стену.
Генерал успел идентифицировать автоматический пистолет системы Намбу «94-го года мэ и-дзы» [41]; револьвер системы Хино – своеобразная переделка на самурайский вкус Смита и Вессона; одну из модификаций карабина Арисака… Взгляд генерала так и не успел вычленить загадочный ракетный пулемет, потому что кресло опять проворно укатило вперед, и пришлось догонять.
Он меня провоцирует, решил генерал. Еще бы понять, на что он меня провоцирует?
– Коллекционирование якобы фантастических идей оружестроения сослужило мне добрую службу, – хвастался немец, – Кстати, коль уж мы у японских стендов, задам вам щекотливый вопрос. На кой хрен, спрашивается, американцы провели атомную бомбардировку Японии, хотя победа была у них в кармане? Скажете, чтоб все остальные сюзерены поняли, кто теперь в мире хозяин? Ошибаетесь, чуть погодя группа Филби [42] доложила ответственному тогда за ядерный проект русских Берии, что американцы израсходовали весь ядерный боезапас.
Евахнов-Лопушанский пожал плечами. Какое ему дело до Берии?
– А доводилось вам слыхать о стрелковом СТРАТЕГИЧЕСКОМ оружии? Опять скажете «лженаука»? – от Мартина не ускользнуло, что гость не рад покидать стенд с советским оружием. Почему он хотел там задержаться? Может быть, в договоренное время гость должен из ближайшего окна подать сигнал сообщникам? Или в обслуживающий персонал затесался изменник и где-то рядом с советским стендом оборудовал тайник с шифровкой для гостя?
– Я лучше воздержусь от комментариев.
Отказывается от комментариев. Боится себя скомпрометировать. Боится выдать свои подлинные намерения? Почему он только что утер лоб платком? И хозяин коллекции продолжал бахвалиться:
– А вот еще один из раритетов. Итальянская винтовка системы Скотти со спецпатроном. И главное здесь не то, что пуля самонаводится на звук работы механизма российских командирских часов. Главное – вопрос. Зачем такой патрон с такой пулей разработали итальянцы?
– Все войны в двадцатом веке макаронники просирали, – угрюмо отчеканил генерал.
– Это как посмотреть, – поморщился хозяин, поскольку итальянцы в двадцатом веке все войны «просирали» в союзничестве с Фатерляндом. И поторопился сменить тему, – Может быть вы заговорите иначе, когда я вам покажу изобретенную в Ватикане снайперскую винтовку, не убивающую офицера, а понижающую в звании. К сожалению действует только на католиков. Зато представляете, какой деморализующий эффект для личного состава?
Генерал открыл рот.
Ларингофон развалившегося в кресле отекшего немца испустил трель, словно зачирикала крымская цикада июньской ночью, и только на десятой секунде не прерывающейся трели стало ясно, что это смех. Хозяин коллекции смеялся, массы жира под свитером ходили ходуном, сиреневые губы тряслись и не могли сдержать наливающиеся в уголках радужные пузыри слюны.
Управляемое нетвердой рукой кресло прокатилось по ногам одного из телохранителей, но тот даже не пикнул.
– Успокойтесь, – наконец через силу выжал хозяин, хотя Евахнов и так был спокоен как соляной столп, – Это всего лишь еще одна моя шутка, – хозяин положения смахнул слезу, отер платком заслюнявленный рот и проглотил маленькую белую пилюлю, – Я люблю добрый немецкий солдатский юмор. И чтоб вы на меня не обижались, я вам покажу кое-что действительно захватывающее. Битте! – и хотя Мартин внешне был в приподнятом настроении, внутренне ему было не до смеха.
Одни люди Мартина весь день провисели на хвосте русского пройдохи, другие спешно перерыли в поисках схожей рожи скопленные досье. И, ужас! Выяснилось, что это собственной персоной командир российского сверхсекретного, якобы напрочь уничтоженного объекта У-18-Б. Как этот русский генерал оказался в Бразилии? Зачем этот русский, досье которого Мартин уже успел вызубрить, оказался в Бразилии? И зачем этот русский генерал выдает себя за цивильного господина Лопушанского?
Кресло подрулило к промежутку в цепочке стеллажей, и немец, с трудом вытянув руку, дернул на стене рубильник над старинным патефоном, очевидно, тоже экземпляром коллекции. Вроде как агитационное оружие.
Сначала не произошло ничего, только где то под полом загудели невидимые моторы, и вибрация через подошвы передалась пяткам Евахнова. Затем большой участок пола отъехал в сторону. Вдруг сам собой заиграл патефон. И генерал оторопело узнал музыку:
Редко, друзья, нам встречаться приходится,
Но если вдруг довелось,
Выпьем за Родину, выпьем за Сталина,
Как на Руси повелось!.. – шипела патефонная игла.
А из провала медленно и беззвучно, победно и величественно поднималась стальная сваренная из рельс платформа. И на этой платформе громоздился огромный, как мамонт, и, как мамонт, нелепый среди пистолетов, карабинов и пулеметов танк. И хотя техническая мысль давно умчалась вперед, бронированный монстр внушал уважение и даже мистический страх. Потому, что это был самый тяжелый, самый мощный и самый непобедимый танк тридцатых годов «Климент Ворошилов».
Генерал вытянул вперед шею, как новобранец на плацу тянет носок сапога в упражнении по строевой подготовке. Но Мартину опять испортил удовольствие телефонный звонок.
– Я?
– Данке шон. Это опять начальник личной охраны. У нас проблемы на юге Италии. Сицилианцы что-то пронюхали и приглашают на встречу. По агентурным данным они намерены сделать предложение, от которого нельзя отказаться.
– Купите тонну сырых карпов и за ночь разбросайте по почтовым ящикам. Адреса сицилианских капо получите в аналитическом отделе. И завтра им уже будет не до нас. Отбой, – вернувшись из эфира, Мартин первым делом проверил, какое впечатление произвел на гостя гусеничный экспонат. С чувством глубокого удовлетворения отметив, что у генерала отпала челюсть, хозяин невинно полюбопытствовал, – Ну как?
– Откуда он у вас?!
– А ведь это тот самый экземпляр, который в тридцать девятом году пытался угнать один горячий финский парень прямо с территории Кировского завода [43]. Финну не повезло, зато повезло мне, – у Мартина заметно улучшилось настроение. Сейчас русский генерал себя выдаст…
– Но как?.. Но откуда..?
Нет, не выдал. Кремень. У Мартина стало безнадежно портиться настроение:
– Мои люди из СССР вывозили машину по частям. Иногда под видом сувениров, иногда под видом запчастей для собственных авто, а иногда и в желудке. Если бы вы знали, во сколько это обошлось… – не без кокетства завершил немец.
И тут у него снова затрезвонил мобильник.
– Алло… Неужели с этим вопросом не потерпеть до ужина?.. Ну, положим, Си-Эн-Эн я не обещал никому… Что значит, хочешь вместо «Тойоты» «Сейку»?.. Лорд, вы затрагиваете интересы других партнеров… Зер гут, вы берете себе «Сейку», издательский дом «Коммерсантъ», прибрежную нефтедобычу Норвегии, но отказываетесь от притязаний на сеть отелей «Шератон» и венгерскую фармацевтику… Черт с ним, с «Шератоном», но фармацевтику я вам не уступлю!.. А это мы обсудим после нашей победы.
