спины о борт. Здесь без лишних слов троица сбросила маскарадные сомбреро и пончо, под которыми обнаружились вполне пристойные костюмы и галстуки. Европейцы стерли чужим полотенцем косметический грим, и уже нарядностью не отличающиеся от отдыхающих богатых бездельников Родриго Клементес, Хьюго и Андреас, с трудом сдерживая нервно торопливый шаг, через сверкающие бронзовым лаком коридоры пофланировали на смотровую площадку по правому борту.
Синьор переживал зря, они успели в самый раз. К тому моменту, как с лайнера спустили сходни, и на эти сходни с б?????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????? ??????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????? ???????????????????????????????????????????ие сердце коготки волнения отпустили. Все обговорено заранее, теперь осечки быть не может.
– Вы довольны, синьор Родриго? – раздался вкрадчивый баритон за спиной.
– Вполне, – не поворачиваясь, кивнул секретарь Лопеса, – Господин Тыклински, вы уже заработали четверть от обговоренной суммы.
– Я сделаю все от себя зависящее, чтобы ПОЛНОСТЬЮ оправдать ваше доверие.
– Тогда не будем медлить, мои люди к вашим услугам, господин корабельный детектив, – после таких многозначительных слов синьор Родриго позволил себе демонстративно зевнуть и, вроде бы ему совершенно все по барабану, развернулся на каблуках, звякнул не очень сочетающимися с костюмом и галстуком шпорами и побрел назад. Туда, где морская соль оседала на брошенных маскарадных костюмах и шезлонгах с видом на вкрадчиво плещущиеся волны. Его показное самоустранение объяснялось банально, секретарь не переносил вида крови.
А поднявшаяся на борт дама в сопровождении абреков, не растрачиваясь на объяснения с выступившим ей на встречу очередным человечком в белом кителе плюс золотые пуговицы, целеустремленно зацокала высокими каблуками к каюте с хорошо ей известным номером. Корабельный детектив – следом, но в некотором отдалении, чтобы появиться в нужный момент с нужным театральным эффектом. А за господином Тыклински – Хьюго и Андреас, Хьюго натянул лайковые перчатки, а Андреас передал майору полиэтиленовый пакет с выкидухой, еще в Чехии реквизированной у отключившегося Пепла.
Шум зависающего над лайнером вертолета пробился даже в каюту, и Пепел, подозрительно посмотрев на обтянутый парчой цвета коньяка потолок, повернулся в сторону Витася:
– Смотайся, проследи, кто и с чем к нам пожаловал?
Витась глазами спросил: «можно сначала по-человечески позавтракать?», но, встретив в ответном взгляде Сергея холод Арктики, проворно подскочил и отправился на разведку. Ни Бана, ни Лотта интермедии не заметили, слишком заняты были собой.
Бана медленно и старательно уже в третий раз сначала долго вращала пальцем в банке арахисового масла, будто ложечкой чай размешивала, а потом старательно и медленно палец облизывала. И нельзя сказать, чтобы в этом не присутствовала эротика. Но Лотта оставалась к эротике глуха, сидела, смотрела прямо перед собой, будто и не ее пытается довести до белого каления негритянка, на автопилоте отрезала от яблока мелкие дольки и механически жевала.
– Что, белая женщина? Не нравится? А так будет прилично? – Бана глотнула сливки прямо из носика, – А так? – Бана зачерпнула горсть сахара, чуть не опрокинув сахарницу, и из высоко поднятого кулачка струйкой ссыпала себе в рот.
Лотта только презрительно щурилась и улыбалась загадочней Джоконды. И Пеплу все больше не нравилась улыбка скандинавки, слишком циничная для рядового археолога.
И тут дверь распахнулась от мощного пинка. Понято, это не Витась вернулся с докладом. Так распахиваются двери перед людьми в брониках и шерстяных масках. Пепел по привычке сидел за бочкообразным столом, чтобы держать дверь в поле зрения, и очень удивился, обнаружив, что в каюту ворвались не гориллы с автоматами на перевес, а дородная дама. Впрочем, не одна, откормленные жлобы тоже, но числом всего двое, без калашей, и чалмы вместо скрывающих звериную улыбку масок.
– Алло, гараж! – возмутился Пепел.
Но дама его не слушала. Ни его, никого. Размахивая руками, она с порога стала возмущенно орать на незнакомом арабском наречии, и только невнятно мелькающие в крике российские матерные выражения дарили смутную надежду, что, в конце концов, причина визита проясниться.
Дама не обращала на Пепла никакого внимания, ее возмущение сконцентрировалось, будто алое пятно лазерной подсветки, на двух неловко застывших перед чашками девицах. Кажется, огрызнись хоть одна из «подруг», как мадам тут же вцепилась бы жертве кокетливо наманикюренными ногтями в лицо, или принялась бы таскать за косы. Зато абреки, демонстрируя определенный профессионализм, не упускали из вида и Сергея.
– Хватит, – ударил Сергей кулаком по столу, – Заткнись, лярва вокзальная! – он просто пытался отвлечь внимание на себя и не предполагал последовавший результат.
– Ага! – еще пуще взвилась мадам, – Ну, конечно же соотечественничек! Что, сутенеришка, решил моему козлу шмар подложить по тихому? Думаешь, мне верные люди не шепнули, что моего шейха потянуло поразвлечься?
– Тихо, тетка, – попытался, как минимум, понизить децибельность беседы Сергей, – Может, я чего-то не понимаю, может, ты чего-то не понимаешь. Объяснись.
– Я то все прекрасно понимаю. Я-то как раз и есть старшая жена Абу-Рашид-Муслима. А ты – мелкий шустрик, – все-таки не сразу снизила обороты дама, – Ладно, выбирай. Получаешь пятьсот долларов и выметаешься под ручку со своими шкурками нафиг из апартаментов моего мужа. Или получаешь кукиш с маслом, и мои ребята тебя кантуют пинком под зад.
При этих словах абреки дружно приблизились к Сергею с самыми недвусмысленными намерениями. И чтобы продолжить интересный разговор в более непринужденной обстановке, Сергей решил в первую очередь заняться ними. Правому в небритую рожу ребром ударил мейсенский фарфор кофейника. Левому повезло больше, Пепел зарядил ему в физиономию кремовый торт. А потом по очереди сначала саданул каждому носком ботинка по голени, шарахнул временно лишенных зрения басмачей лбами, и завершил процесс «успокоительными» ударами кулаков чуть выше висков. Абреки покорно растянулись на паласе из тигровых шкур.
К сожалению, старшая жена шейха отреагировала неправильно. Взвыв пуще прежнего, она кинулась к выходу. Наверное, за подмогой. Распахнула дверь, застыла в дверях, и рухнула спиной назад.
И даже под неудобным углом зрения Сергей увидел, что в груди мадам торчит нож с очень знакомой рукояткой, а по роскошным арабским узорам платья расплывается кровяное пятно. Выходит, Пепел подыграл свом врагам, вырубив личную охрану мадам. С Баной вдруг приключилась истерика, брызгая соплями и слезами, она залопотала что-то жалобное на суахили. Лота сидела белая, как украшающий физиономию одного из вырубленных абреков крем. Пепел три непозволительных секунды пытался осмыслить произошедшее, а потом метнулся к двери, чтобы ее захлопнуть.
Неизвестно, успел бы он это сделать, если бы не медлил три секунды. Скорее всего, нет, поскольку и так уже все свидетельствовало за то, что он стал участником хорошо отрежессированого спектакля. Его подставили. Каким-то образом проведав, что Пепел в обществе двух девушек шикует в апартаментах постороннего шейха на круизном лайнере, люди Лопеса подбросили мадам Муслим информацию, дескать, ее муженек задумал шашни на стороне. А теперь труп бывшей гражданки СССР легкого повеления, умудрившейся выскочить замуж за тогдашнего студента Института Дружбы Народов, повесят на Сергея, благо он потрудился лично лишить мадам охраны.
Именно для воплощения этого сюжета в дверях нарисовался с нацеленным в Пепла пистолетом рыхлотелый господин. Его жуликовато бегающие глазки явно имели цыганские гены. А за спиной типчика, как положено, при хорошей режиссуре, уже рыли копытами не отъявленные головорезы, а ребятки из корабельной полиции. Коротко и аккуратно подстриженные, в накрахмаленных голубых рубашечках и черных шортиках, с браслетами, дубинками и кобурами на поясах. Правда, кобуры расстегнуты, а пистолетики держат под контролем всю площадь каюты. Но самое подлое в разыгрываемом спектакле оказалось впереди:
– Это он! – вдруг противно заскулила Лотта и стала тыкать пальцем в Пепла, – Это он зарезал
