говоря уж о данах, карате позволит не ударить в грязь лицом в битве с непобедимым гладиатором. И даже если допустить, что вдвоем с Галлусом они одержат верх над разъяренным гигантом, что помешает тому крикнуть толпе, кого бить и за что? И там уже будет не до задержаний правонарушителей.
Андрей сунул руку за пазуху, почти сразу ее вытащил и, не позволяя себе долго целиться, выстрелил в украшенную бронзовым шлемом голову гладиатора. Выстрел удался, пуля задела отливающий золотом колпак по касательной, несильно вмяла и срикошетила вверх и влево. Словно оглушенный звоном, Эномай застыл на пару ударов сердца, прислушиваясь к собственным ощущениям, и рухнул с пластикой бревна.
Черный и рыжий петухи, не сговариваясь, рванулись из ладоней своих хозяев и, издавая панические вопли, исчезли среди ног шарахнувшейся толпы – тут и там кто-нибудь хватался за колено, атакованный истеричной птицей. Прыщавый орал: «Фальсификация!» размахивал в воздухе закладной на скобяную лавку.
Народ рванулся к бесчувственному Эномаю и обступил его, на ходу выдвигая версии о падении метеорита, атмосферном электричестве и кознях египетских наймитов. А среди всей этой сутолоки проконсул Галлус, крепко взяв Феодора за плечо, указывал ему на Андрея Теменева, который, не смущаясь малочисленностью вверенного ему отряда, оттеснял толпу от лишнего потерпевшего – старого раба, – валявшегося оглушенным на земле и бормотавшего:
– Грохнуло оно у меня над самым ухом, а что грохнуло, и не разберешь…
Форум удостоил своим присутствием Светоний, но его никто не поприветствовал. Подождав, Светоний произнес:
– Доброго всем времени суток…
Но его тут же попросили заткнуться. Все, включая Гражданина, похожего на хорька, открыв рты, слушали выступление Надзирателя за тараканами.
– Давайте еще раз задумаемся, достаточно ли мы знаем себя и окружающий мир? Надеюсь, вам будет довольно приведенных мною примеров. Что находится в центре вселенной, Земля или Солнце? В чем корень наших эротических фантазий? Почему люди не летают, как птицы? Согласитесь, до меня никто даже не сформулировал, как следует эти вопросы, я уж молчу про ответы, – витийствовал Надзиратель за тараканами. – В чем же причина, сограждане? Я думал! Все эти годы я напряженно мыслил, ни на секунду не прекращая расширять свои познания. И вот теперь я задам вам великий вопрос всех времен и народов… Что делать?
Настороженное молчание слушателей нарушил Ксаверий Плеве, прозванный Пеплумом:
– Все это хорошо, но слишком умозрительно, учитель. Можете ли вы привести хоть один пример, подвергающийся проверке?
Надзиратель за тараканами только и ждал чего-нибудь этакого:
– Очень хорошо. Последние двадцать лет я отсутствовал в Риме, но вы-то жили здесь. Вот и ответьте мне, нет ли кварталов, пользующихся дурной славой? Нет ли домов, где из года в год умирают люди от одних и тех же, неясных врачам, причин?
– Всякий знает, что кварталы за рекой – гиблое место, – выкрикнул Карбоний. – Любой житель там рано или поздно на себе узнает симптомы костоломной лихорадки. Вероятно, испарения почвы…
– Черта с два испарения! Бьюсь об заклад, что водопровод туда не проложен, а если и есть пара труб, то идут они мимо скотомогильников, – отрезал Надзиратель за тараканами.
– Ты, должно быть, ознакомился с планом города сразу, как приехал, – заикнулся с южного полюса толпы Рубидий. – Ведь они построены меньше, чем двадцать лет…
– Да ничего подобного… Просто бруцеллез… Ну, в общем, ладно… – отмахнулся Надзиратель за тараканами. – А нет ли домов хороших, богатых, где люди маются от кишечной колики, а во рту у них не проходит металлический вкус?
– А то как же! Есть, милый, есть… – заволновалась на севере толпы Апраксия.
На Форум вновь просочилась Помпония и игриво захихикала. Ее вежливо попросили не лыбиться и слушать. Апраксия же вопила на высокой ноте:
– Вот уже многие годы мается животами вся семья бывшего префекта Капуи трибуна Мегатойтия Ксаверия Кутикулы, а сам он, вынужденный оставить все государственные посты из-за постоянных болей в области солнечного сплетения…
Надзиратель за тараканами торжествующе ткнул пальцем в докладчицу:
– Свинец! Водопроводные трубы из свинца в его доме загубили политическую карьеру многообещающего деятеля! Я говорю это навскидку, но уверен в правильности полученных мной путем многотрудных умозаключений знаний. Так неужели и дальше должны вы, лишенные священного права на размышления, гибнуть и страдать от причин, очевидных мало-мальски пытливому взору. Разве не пришло время организации в Риме Санитарно-контрольной службы, наделенной самыми широкими полномочиями на самом высшем уровне? Разве не преступление откладывать ее хотя бы на минуту?
Гражданин, похожий на хорька, подумал, что пора напомнить про харчевню Дионисия, но не рискнул перебивать Надзирателя за тараканами. Тот вещал, положив длань на сердце:
– А в завершение своих кратких тезисов позвольте познакомить вас, о соратники мои по великой борьбе, с парой строк, пришедших мне давеча на ум.
Крики восторга захлестнули Форум. Надзирателя воздели на руки, водрузили на позолоченный щит и украсили лавровым венком. Пульхерия по прозвищу Феминистия, зашедшая на Форум под именем Пантеры, восторженно кричала что-то Геварию (Владелец морей), который, против обыкновения, не прикрывал больше лицо плащом, а, отвесив челюсть, пытался осознать, как умудрился гость так точно уловить основную идею его, Гевария, программной речи. Сию речь Геварий уже многие годы пытался написать, а затем уже представить на суд общественности, но все как-то было недосуг.
Адмиратор нехотя поднял руку:
– Уважаемые представители оппозиции. Напоминаю вам, что через четверть часа, согласно установленному регламенту, начинается работа на Форуме проправительственной общественности.
Толпа устремилась к выходам с криками: «Ничего!», «Недолго им осталось!». Посреди Форума остался стоять в позе дорожного столба похожий на потоптанного амура юноша. Он непонимающе озирался и бормотал:
– Как же так… Как же так?
Глава 6
CAVEANT CONSULES[20]
Пыль, жара, запах рыбы, хриплые, похожие на страсть в исполнении затасканных шлюх, вопли истязающих друг друга бойцовых петухов за сплетенной из камыша загородкой. Чумазому парнишке в стоптанных сандалиях абсолютно безразлична вся эта суета. Он уставился в землю, в серые, сбитые за миллион рыночных дней каменные бруски, по которым спешат ноги, обутые в царули и липты, котурны и цесты, а также просто босые ноги и парные копыта крупного и мелкого рогатого скота. Парнишке надобно пробраться через толпу, с видом безразличным и донельзя сосредоточенным, он на рынок не глазеть пришел, его послали господа за виноградом на два сестерция и камбалой – на четыре.
И пусть будет стыдно любому взрослому горожанину, если он усомнится в том, что чисто случайно этот грязноватый мальчик пробирается среди самой густой толпы. Виноград, он вона где, а камбала совсем даже с другой стороны. Это рынок, дядя, это римский рынок, чего ты к мальцу привязался, скажи на милость?
Если смотреть только под ноги, ничего не отвлекает, легко замечаешь, как роняют покупатели серебряную разменную монету в сыромятные кожаные кошели, притороченные к широким, по последней плебейской моде, поясам. Прямо торба для овса, кто хочет, запускай руку в мошну, все равно давка такая, что пару лишних тычков под ребра поневоле воспринимаешь не только с юмором, а чуть ли не с благодарностью.
Выныривая из гущи народа, мальчик не пересчитывал серебряный улов сразу, как поступают одни только салаги. Зажав монеты в кулаке, он прикидывал их вес и размер, а потом только, невзначай, словно
