детали головоломки, но никак не складывались в единую картину.
Думай! – велела она себе. Ответ близко. Думай!
И, отбросив страх и усталость, принялась за работу.
В конференц-зале отеля «Хана Мауи» Такео Йошихара почувствовал, как вибрирует в кармане пиджака сотовый телефон. Он вышел в коридор, откинул крышку телефона и прижал его к уху.
– Да? – Послушал недолго, потом спросил: – Кому именно звонила доктор Сандквист?
Почти сразу оборвал связь и вернулся к соратникам по проекту «Серинус», обдумывая, как наилучшим образом поступить с доктором Сандквист. И ее сыном.
Майкл с самого утра чувствовал себя неважно. Грудь давило, все тело болело, но жаловаться матери не хотелось – она тут же поволочет его к доктору Джеймсону. Поэтому, ничего не сказав, он автобусом приехал в школу, где первым делом принялся разыскивать Джоша Малани.
Джоша нигде не было. В конце концов, Майкл позвонил ему домой. Папаша – судя по голосу, не проспавшийся после вчерашнего, – пробурчал, что Джоша нет, а когда Майкл спросил, ночевал ли тот дома, рявкнул, что плевать он хотел, где этого чертова Джоша носит, и бросил трубку. От урока к уроку Майкл все больше волновался о Джоше, и к тому же ему все сильней сдавливало грудь.
На третьем уроке он едва мог дышать и стал подумывать, не вернулась ли астма. В большую перемену Рик Пайпер попытался уговорить его зайти к школьной медсестре, но Майкл слишком хорошо знал, что за этим последует – сестра позвонит матери, та потащит его к доктору Джеймсону, тот примется втыкать в него иглы и лезть в горло всякими штуками.
И тогда ему станет даже хуже, чем сейчас.
Последние два часа он еле высидел. К счастью, окна в обоих классах были распахнуты настежь, он садился поближе к ним и старался втянуть в горящие легкие как можно больше свежего воздуха.
Но к концу пятого урока грудь болеть не перестала и плюс к этому стала кружиться голова.
Может, пропустить тренировку и махнуть домой?
Он тут же отказался от этой мысли, вспомнив старые времена в Нью-Йорке, когда астма донимала его так, что приходилось брать такси, чтобы преодолеть пять кварталов от школы до дома. Нет, он положил слишком много сил, чтобы справиться с этой дрянью, и не позволит болячке снова испортить ему жизнь. Он стиснет зубы, плюнет на боль и слабость и выдержит тренировку. Он будет бегать и бегать, пока боль не уйдет или пока он сможет не ощущать ее больше.
С последним звонком Майкл запихал свои книги в сумку и влился в толпу школьников, с боем пробивающих себе путь к двери. Пулей вылетел во двор – и тут пришлось остановиться, чтобы перевести дыхание, собраться с силами и добраться до раздевалки спортзала.
Рванув дверь, он вошел в душное помещение, где висел густой запах пота, мыла, хлорки и еще невесть каких химических соединений. Майкл открыл свой шкафчик, разделся, натянул спортивную форму, еще влажную после урока физкультуры, и принялся рыскать в поисках чистых носков, не желая надевать вонючие, в которых был с утра.
Ему стало получше, как только он влез в форму, и он почувствовал гордость, что пошел на тренировку, а не на поводу у недомогания. Покончив с переодеванием, заглянул в уборную.
И, стоя у писсуара, почувствовал какой-то новый запах и инстинктивно раздул ноздри, вдыхая. Запах был такой пряный, что даже голова закружилась, но при этом напряжение в груди слегка стихло и сил вроде прибавилось.
Обернувшись, Майкл поискал взглядом, откуда пахнет, но увидел только ту самую кладовку, в которой Джош Малани вчера нашел пузырек с нашатырным спиртом. Дверь ее была приоткрыта. Покончив со своим делом, Майкл поправил шорты, спустил воду и перешел к раковинам, расположенным между писсуарами и кладовкой. Запах усилился. Не совладав с любопытством, Майкл распахнул дверь кладовки.
Всякие моющие средства стояли в линеечку на полках так же, как и вчера. Там были средства для мытья окон, чистящие порошки, дезинфектантьг и сильные растворители, способные смыть практически все, что угодно со школьных стен, будь они крашеные, кафельные или бетонные. Но ни одно из средств не издавало того совершенно особого запаха, который так манил Майкла.
Тут он заметил давешний пузырек с нашатырем, который отнимал вчера у Джоша. Не думая, протянул к нему руку, откупорил и поднес к носу.
Тот самый запах усилился, потек в ноздри, и все тело обдало жаром.
Нахмурясь, Майкл вгляделся в этикетку. Странно. Привычно бьющий в нос запах аммиака, который он, конечно бы, сразу узнал, почему-то разительно изменился.
На этикетке значились все самые обычные рекомендации: не использовать в закрытых помещениях, не вдыхать, не принимать внутрь.
Взявшись за пробку, чтобы завинтить пузырек, Майкл почему-то помедлил. Нахмурился больше и снова поднес ее к носу, на этот раз вдохнув глубже. Тепло распространилось по всему телу, и по коже морозцем пробежал электрический заряд.
Не это ли чувствовал вчера Джош? Воровато оглядев уборную, словно собираясь вколоть себе героин, Майкл вдохнул пары аммиака еще и еще раз. С каждым вдохом он чувствовал прилив сил, и последние остатки боли и усталости, донимавших его все утро, как водой смыло. Он стоял и жадно дышал, когда дверь в уборную распахнулась.
– Черт, ну и вонища же здесь!
Проворно завинтив пузырек, Майкл вышел из кладовки и оказался лицом к лицу с уборщиком.
– Кто-то не закрыл нашатырный спирт, – объяснил он.
– Джо, кто ж еще, – сказал уборщик, да так уверенно, что Майкл понял: этот несчастный Джо, кто бы он ни был, числится причиной всех школьных бед по хозяйственной части. – Ух, да как ты тут только выдерживаешь? – не ожидая ответа, помотал головой уборщик и принялся снимать с полок нужные припасы.
