Что, если они были не единственными?
Файлы! Чертовы компьютерные файлы, к которым она никак не подберется! Но ведь есть же люди, которые могут...
Фил Хауэлл!
Он все время сидит на компьютере!
Катарина потянулась к телефону, чтобы позвонить ему, но тут же, как психопатка, одернула себя, вспомнив о скрытых камерах и жучках-микрофонах. Впрочем, подумала она следом, если эта чудовищная идея хотя бы на йоту верна, то в преувеличенных как угодно страхах нет ничего психопатического.
Она бросила взгляд на часы – почти четыре.
Вполне подходящее время, чтобы уехать, и тогда она с лихвой успеет в офис Фила Хауэлла в Кихей. Если его там нет, он, скорее всего, отыщется в Компьютерном центре через дорогу. И Катарина собралась уходить, изо всех сил стараясь держаться самым непринужденным образом.
Как на сцене, она боялась, что переигрывает, и думала, что выдает себя каждым своим движением. Когда писала Робу осторожно сформулированную записку: «Встретимся у Фила. Есть идея» – почти чувствовала, как объектив камеры подсматривает ей через плечо, и не просто читая, а интерпретируя подтекст. Но когда наконец она прошла через холл к выходу, охранник лишь кивнул ей, едва оторвавшись от журнала.
На пределе допустимой скорости Катарина направилась в Кихей и почти проехала Макавао, когда вдруг опять вспомнила о Майкле.
Весь последний час, когда сложилось предположение о том, что Марк Рейнолдс и Шейн Шелби при погружении надышались совсем не кислородом, она старалась не думать о том, что то же самое, не дай Бог, могло стрястись и с Майклом.
И один из мальчиков, с которыми он был в ту ночь, уже мертв!
Она пыталась внушить себе, что ее паранойя выходит из-под контроля, что смерть Киоки Сантойя не более чем страшное, бессмысленное совпадение. Но, подъезжая к повороту на Макавао, поняла, что выбора у нее нет. Майкл сейчас на тренировке и должен быть на стадионе. Если он там, она поедет в Кихей, если же нет...
Она покрылась гусиной кожей при мысли, что Майкла ждет судьба Марка Рейнолдса и Шейна Шелби.
При виде школьного стадиона Катарина снизила скорость и остановилась как можно ближе к беговой дорожке. С другой ее стороны стояло человек двенадцать ребят. Поначалу она не смогла найти Майкла, но потом увидела его в низкой стойке, со ступнями на стартовых колодках. Мужчина, видимо, тренер, стоял с высоко поднятой рукой, и когда он размашисто махнул ею, Майкл стартовал под напутственные вопли ребят.
Видя, как лихо он преодолел стометровку, Катарина перевела дыхание, и по крайней мере часть ее страхов утихомирилась.
Что бы там ни произошло с Марком Рейнолдсом, Шейном Шелби и Киоки Сантойя, Майкл в безопасности.
По правде сказать, на ее взгляд, он был даже в лучшей форме, чем когда-либо.
Отъезжая от бровки, она едва бросила взгляд на пыльный седан, который уже стоял там, когда она припарковалась.
И уж, конечно, не видела, что мужчина за рулем седана тоже наблюдал за Майклом.
Наблюдал еще внимательней, чем она.
Глядя, как мать отъезжает от бровки и направляется на Халеакала, Майкл с облегчением перевел дыхание. Спасибо хоть не вышла из машины – только этого ему не хватало! Мало того, что все остальные ребята бросили тренировку и выстроились вдоль дорожки смотреть, как он бегает, и ему неловко, так еще и мама вышла бы из машины, встала бы рядом, вот была бы картинка...
С другой стороны, если б она осталась подольше, тогда б у него был шанс, рассказывая о своих сегодняшних рекордах, убедить ее, что он не выдумывает.
Конечно, результаты неофициальные, но он побил школьные рекорды на пятьдесят, сто и двести метров, и хотя перед последним забегом пришлось зайти в уборную и подышать немного нашатырем, он чувствовал себя на все сто.
Машина матери исчезла за поворотом, и Майкл снова вернулся на трек. Побив все школьные рекорды в спринте, он чувствовал в себе достаточно сил, чтобы попробовать дистанцию подлиннее.
Он пошел по прямой, тщательно рассчитав шаг, чтобы придерживаться выбранного темпа всю протяженность круга длиной в четверть мили. Когда обогнул первый поворот, темп был удобный и дыхание ровное. Так он и бежал, пока не вышел на дальнюю от трибун прямую, где слегка поддал жару.
Месяц, даже еще неделю назад Майкл бы уже скис. Дыхание бы частило, икроножные мышцы жгло, и к концу круга пришлось бы перейти на шаг или упасть ничком на траву, хватая ртом воздух. Сегодня же ничего подобного – дыхание в норме, никакой боли в ногах, хотя напряжение мало-помалу начинает все- таки сказываться.
В основном – легкой тяжестью в груди. Боли нет. Просто ощущение, что не все ладно.
На повороте он поддал жару еще; что бы ни происходило в груди, если не обращать на это внимания – пройдет. Перейдя с размеренного шага на более энергичный, Майкл вышел на отрезок прямой перед трибунами. Скользнув взглядом по пустым скамейкам, он представил себе ликующую толпу и перешел на размашистые прыжки, которые легче давались ногам, но требовали большей работы легких.
Он начал второй крут и тут почувствовал, что икры слегка припекает. И в груди что-то жгло тоже, но совсем не так, как при астме, с которой он вырос.
Сегодняшнее ощущение казалось похожим на здоровую усталость, и он свято верил, что если ей не
