можете ли вы оказать нам содействие?
— Разумеется. Поможем вам всем, чем располагаем, — радушно откликнулся Рычагов. — Для этого мы здесь и находимся.
Тут же развернули карту Китая. Алексей Сергеевич прикинул расстояние до Гуанчжоу. Было ясно, что без посадки не до лететь.
— А есть ли по маршруту промежуточные аэродромы? — справились мы у полковника.
— Только один. Вот здесь, — показал он на карте. По рассказам Чжана, это был маленький, заболоченный с од ной стороны пятачок.
— Его кто-нибудь обслуживает?
— Что вы? — безнадежно махнул рукой Чжан. — Никого там нет.
Не теряя времени, мы составили необходимые расчеты, справились о погоде по маршруту, попросили полковника, чтобы он позаботился о доставке на аэродром бензина.
— Это будет сделано, — заверил Чжан.
Полковник оказался на редкость пунктуальным. Судьба Гуанчжоу, видимо, не на шутку тревожила китайское командование. Ведь это крупнейший город страны. Стоит он на одном из рукавов дельты р. Жемчужная, и к нему могут подходить большие морские суда. Значение его трудно переоценить! Гуанчжоу — ключ к сердцу Китая.
Лететь решили мелкими группами. Этим обеспечивались скрытность передислокации, удобства в обслуживании машин. Кроме того, промежуточный аэродром не мог вместить большую группу самолетов.
Полковник Чжан и я вылетели на четырехместном американском самолете первыми. Надо было подготовить посадочную площадку, организовать встречу и заправку боевых машин, затем отправить их в Гуанчжоу.
Подлетая к аэродрому, мы увидели вереницу людей, растянувшуюся извилистой лентой километра на три.
— Подносчики бензина! — удовлетворенно произнес полковник.
Вслед за нами приземлились на И-16 Благовещенский и Кравченко.
Перед отлетом я спросил Григория Кравченко, все ли его летчики сумеют произвести посадку на столь ограниченной площадке? Они недавно прибыли во главе с Е. М. Николаенко из Подмосковья, и мы но успели как следует познакомиться с ними. Гриша, как всегда, сощурил глаза и ответил:
— Кто жить хочет — обязательно сядет!
Минут через 30 в раскаленном добела небе появилась первая группа истребителей. Все приземлились нормально. Не повезло только Андрееву. Его «ястребок» коснулся грунта колесами далеко от посадочного знака, на повышенной скорости врезался в болото на краю аэродрома, перевернулся и снова стал на шасси. Встревоженные происшедшим, подбегаем к самолету. Андреев сидит как ни в чем не бывало, только губу немного разбил о приборную доску.
— Ну парень, видать, ты в рубашке родился, — с облегчением произнес Благовещенский.
Вскоре прилетели и остальные группы. Посадку произвели без происшествий. После заправки истребители снова поднялись в небо и взяли курс на Гуанчжоу, соблюдая установленные интервалы. Предпоследним шел Благовещенский. Замыкающими летели мы с Чжаном на своей четырехместной «стрекозе».
Вечерело. Сначала земля виднелась в лиловой дымке, затем — в синей, а под конец, как это бывает на юге, сразу окуталась темнотой. Трудно различить что-либо внизу.
Вижу, мой полковник заерзал, бросается то к одному окошечку, то к другому. Волнуется.
— Что, мистер Чжан? — спрашиваю.
— Плохо, очень плохо, — настороженно показывает он пальцем в спину летчика. — Летать ночью не умеет, а садиться негде.
Признаться, и меня взяла оторопь. Я-то отлично понимаю, чем все это грозит: надежных средств связи и обеспечения по садки в ночных условиях у нас нет…
— Гуанчжоу далеко? — сквозь рокот мотора' кричу полков нику прямо в лицо.
— Не очень.
— Найдем?
— Должны. Огни большие.
— Летчик там бывал?
— Он сам из Гуанчжоу.
На душе немного стало легче; раз летчик местный, значит, аэродром знает.
Чжан приподнимается, видимо, хочет что-то сказать летчику. Я дергаю его за рукав:
— Не мешайте ему!
Вдали, прямо по курсу, виднеется зарево огней.
— Гуанчжоу? — спрашиваю у Чжана.
Тот утвердительно кивает головой.
Огни все отчетливее, ярче. Ясно различимы направления улиц, световые рекламы. Над городом проходим на небольшой высоте. Видим темный квадрат. «Наверное, аэродром», — подумал я. В то время китайцы не выкладывали ночных стартов. Они попросту не имели о них представления, потому что летали только днем.
Сделав круг, самолет пошел на снижение. Под нами зиял темный провал, похожий на чернильный сгусток. С каждой секундой нарастало напряжение: скоро ли земля? И вдруг машина неуклюже ударилась правым колесом, потом левым… Неужели перевернемся? Нет, кажется, выровнялась. Но что это?! Прямо на нас стремительно надвигается домик с двумя освещенными окнами. «Не хватало только врезаться», — обожгла мысль.
Однако летчик вовремя заметил препятствие, резко развернулся вправо и… угодил в канаву. Послышался треск. Вылезаю из машины. Смотрю: одна плоскость обломилась, другая торчком нацелилась в небо.
— Жив? — кричу полковнику Чжану.
— Жив! — отвечает он, цепляясь за меня. Оказывается, при посадке Чжан обо что-то ударился, но страшного ничего не случилось.
Позже я спросил летчика;
— Как же вы садились без ночного старта?
— Я хорошо знаю Гуанчжоу. Вижу: кругом огни, а посредине темно, — ответил он. — Думаю, тут и аэродром. Планировал на центр темного пятна. Где ему еще быть? Вот и сели. Все живы. Что же еще?
Поистине надо обладать олимпийским спокойствием, чтобы так вот, в кромешной тьме, сажать самолет.
Привезли меня в гостиницу. Смотрю, по лестнице спускается Благовещенский. Голова обвязана, губы распухли.
— Что с тобой, Алексей Сергеевич? — спрашиваю его.
— А, пустяки, — махнул он рукой. — Пойдемте ужинать. Благовещенский садился на другой стороне города, и я не знал, что с ним случилось. За столом, выпив рюмку коньяку, он рассказал о своих злоключениях.
— Подхожу к аэродрому, — начал он, — никаких огней и в помине нет. Кое-как увидел посадочную полосу и успокоился. Ну, думаю, все в порядке: ночью мне не привыкать садиться» Чувствую, колеса чиркнули о бетон и мой «ишачок» побежал. Где-то уже на второй половине пробега — бац! Сильный удар. Самолет скапотировал, а я повис на ремнях вниз головой. Сгоряча не заметил, что лоб рассечен и кровь каплет на стекла очков. И вот через эти окровавленные очки мне показалось, будто над самолетом взметнулось пламя… Вот, думаю, заживо сгорю. А освободиться от ремней не могу. Позвал на помощь. Подоспевшие китайцы перевернули самолет, вытащили меня из кабины. Они же и перевязали меня.
— А пожар?
— Какой там пожар, — улыбнулся Алексей Сергеевич. — Это был отблеск взошедшей луны на моих окровавленных очках. В общем отделался легким испугом.
— Почему же твой самолет перевернулся? — спрашиваю у Благовещенского.
