— Я думаю, пишет.
— Наверно, пишет. Он все-таки обращает внимание.
Самый творческий возраст
— Вам сейчас сколько лет?
— Сорок один год.
— У вас сейчас самый творческий возраст. Это самый важный сейчас период. Надо много успеть.
Житейские дела и последние встречи
Кто может достать плащ?
— Кто может достать плащ? Простой, но приличный плащ? Желательно не очень темный, не очень светлый. Я посмотрел, у меня что-то — уже неудобно ходить. Вы скажите, где можно купить, где достать? Я думаю, в магазине, потому что не предполагаю в Америку ехать, даже в Финдяндию. Наш брат достаточно обюрократился, в свое время все давали нам, когда нужно. Рост, по-моему, второй, но могу ошибиться. Таня знает, Сарра Михайловна знает. Они меня этому обучают, только с ними и добываю. Вот покажите, где можно достать. Вы же народ практичный, не то что мы. Живете в Москве, а мы в деревне.
— Без блата купить нельзя, надо блат, — говорит Шота Иванович.
— Само собой, — соглашается Молотов. — Но куда поехать? Вот в чем дело. Узнайте, где можно купить пальто, плащ, да. Приличный плащ, ну который вместо бы осеннего пальто мне был.
— Рублей сто двадцать, бывают японские плащи, — говорит Шота Иванович.
— Я не знаю, какой японский.
— Вячеслав Михайлович капиталистический не наденет, — говорю я, — только из социалистической страны!
— Да, только из СЭВа, — улыбается Молотов.
Зарплата и пенсия
— Вам оклад платили или вы были на государственном обеспечении?
— Оклад.
— А сколько?
— Не знаю. Никогда не интересовался. Практически неограниченно. По потребности. На жизнь имеешь, вот и все. В этих пределах.
— Все-таки, наверное, Сталин здесь переборщил.
— Безусловно. И не только Сталин, все мы тут… Я много думал над этим, между прочим. Никому нельзя. Никому нельзя, — повторяет Молотов.
— Зарплата у нас была, конечно. Видите, в отношении нас это нарушалось, потому что зарплата, а кроме того, все обеспечено. Фактически на государственном обеспечении. Я сейчас точно не могу сказать, сколько мне платили — менялось это несколько раз. После войны, кроме того, это уже инициатива Сталина, ввели так называемые пакеты. В закрытом пакете присылали деньги, очень большие деньги — военным и партийным руководителям. Нет, это было, конечно, не совсем правильно. Размеры были не только чрезмерны, а неправильны. Это я не только не отрицаю — не имею права и возразить.
Сколько Сталин получал, никто не может сказать. Имел несколько дач… Ну как можно, сколько получал?
А личности почти ничего не было. Заштопанный китель генералиссимуса.
Парторганизация у нас была, взносы платили. Я в последнее время состоял на учете в Министерстве иностранных дел. А когда исключать меня надо было, меня зачислили в ячейку Управления делами Совета Министров.
Сталин где состоял, не знаю. На собрания мы, конечно, не ходили. Должны были где-то числиться, взносы платили, и все.
— Получали гонорары за статьи, за речи… За официальные выступления не получали, а если статьи какие-нибудь…
Но не брали.
Молотов жил сначала в кремлевской квартире, потом, при Хрущеве, на Ленинских горах, а дача была в Усове, так называемая Первая. На улице Грановского он стал жить уже после снятия. Он почти ничего не взял с собой из квартиры на Ленинских горах, а из дачи вообще ничего не вывез, все оставил, в том числе огромную библиотеку, которую сложили в пятьдесят семь больших ящиков и сгрузили в мидовский подвал, потом залитый водой. Книги погибли.
Вячеслав Михайлович рассказывает о даче в Крыму, в Мухолатке, где он обычно отдыхал:
— Она предназначалась для Ленина. Когда он заболел, предполагали, что там он будет отдыхать. А потом наше место было в районе Мисхора. Я эту дачу называл Маевка. Эта Маевка раньше принадлежала крупнейшему чешскому землевладельцу. Она приспособлена для одной семьи, дом небольшой, но очень удобный, близко от моря. Отдельно выделен, поэтому очень удобен.
— Там сейчас кто-нибудь отдыхает?
— Там после этого, по-моему, Суслов не раз отдыхал, кто-то еще потом…
— Эти дачи все были под номерами, — добавляет Лора, старшая внучка Вячеслава Михайловича. — Дача номер три, дача номер пять…
— Я получал сто двадцать рублей пенсии. К 50-летию Советской власти, мне повысили до двухсот пятидесяти.
