там ханы меж собой выясняют, кто из них главнее, а нам детей растить надо.
— Да… — в раздумье проговорил Азат, обращаясь к своим спутникам, — видать, жители всех деревенек собрались в леса да на болота уходить. Дальше можно и не ездить, самое главное узнали. Видать, теперь ваш хан нами править будет, коль обратно в степь не убежит. Как думаете, орлы, обратно ваш хан пойдет али здесь зимовать будет?
— Нам он о том не говорил, — отшутился Томасы, — но в Бухару навряд ли скоро пойдет. Зачем тогда сюда шел?
— Да, — согласился с ним и Ишкельды, я слыхал, что его там, в Бухаре, не шибко-то и ждут. Потому сюда он и полез в ваши болота.
— Мы его сюда не особо и звали, — беззлобно огрызнулся Азат, — но уж коль пришел, то пущай правит как положено. А что, верно, что он младенцев на обед жрет?
— Не знаю… Чего-то я такого не слыхал, — пожал в недоумении плечами Томасы, — только я с ним рядом не сидел и из одного казана не черпал.
— Врут, поди, бабы, — согласился Азат, — а то он так всех наших детей сожрет и за нас примется. Ну, да я-то для него костляв покажусь, подавится чего доброго. Ладно, айда обратно. Все узнали…
Вечером они уже вернулись в лесной поселок, сообщив соплеменникам обо всем услышанном. Тут же провели и совет, куда собрались все мужчины поселка.
Долго рядили, Как жить дальше. Старики предлагали идти еще дальше, за болото. Но постановили еще выждать, а там уже и решить окончательно, где им зимовать.
Когда все разошлись, Томасы ткнул Ишкельды в бок и мотнул головой в сторону леса. Они отошли подальше от землянок, где их никто не мог слышать.
— Чего-то мне все это не особо нравится, — начал Томасы, — идти еще дальше в лес, прятаться…
— А чего ты предлагаешь? — поинтересовался товарищ.
— Уходить отсюда надо, вот что.
— И наших жен бросить тут?
— Жен?! — скривился Томасы. Таких жен в каждом ауле найдешь сколько хошь и еще следом побегут.
— Там нас ханский палач мигом на кол пристроит.
— А кто сказал тебе, что надо к ним идти? Мы с тобой и сами по себе могли бы неплохо прожить. Так говорю?
— Это как же? Двоих нас не те, так эти повяжут.
— Не повяжут. Можем еще парней подговорить что поздоровее и свой отряд организовать, промышлять по селениям.
— Это значит разбойничать? Так что ли?
— Какая разница, как называть. Главное, чтоб начальников и башлыков надо мной не было. Не люблю я этого.
— И когда ты уходить собрался? — печально проговорил Ишкельды.
— Да хоть бы и завтра. Возьмем коней, оружие какое есть, еды немного и айда вперед.
— Нагонят нас, как хватятся.
— Не нагонят. Скажем, что на охоту собрались. А пока я тут двоих приметил здоровяков, с ними потолкуем, может, и согласятся. А сидеть тут сиднем, детей нянчить, по лесу за лосями таскаться, нет… не по мне это. — Томасы упрямо, по-бычьи наклонил голову и исподлобья глядел на друга.
— Дай до завтра подумать. Хорошо?
— Подумай, — согласился тот и медленно пошел в селение.
ВРЕМЯ ЯРОСТНОГО БЫКА
Первый снег, что покрыл сибирскую землю, вызвал среди степняков немалое замешательство. Никто не ожидал, что зима накатит так рано, и почти все надеялись уйти обратно в родную степь.
Прежде всего пугали морозы, о которых рассказывали всякие чудеса, будто даже птица на лету может замерзнуть. А теплой одежды не было практически ни у кого.
Не знали, как быть с лошадьми, точнее, с кормом для них. В степи-то все просто — разгребет конь снег копытом, и трава вот она, наклонись и щипли сколько влезет. Тут же так землю засыплет, что не только траву, но и упавшее дерево не найдешь.
К тому же многих тянуло домой, к родным, где остались у кого семьи, а кто-то хотел просто повстречаться с друзьями, зайти к соседу посудачить, посидеть в тепле. А что тут? Ни жены, ни родни… Одни леса и болота кругом. Тоскливо…
И самое главное, что молчит хан про оплату за поход. Воины к юзбашам, а от тех разве доброе слово услышишь? Пошли разговоры, что золото для оплаты украли. Другие клялись, что все золото Кучум отдал сибирским бекам за обещание не воевать с ним.
А тут еще слух пошел, что движется на них с полуночной стороны большая армия сибирских народов, которую ведет непобедимый и могучий богатырь, который берет человека за ноги и рвет напополам.
Неспокойно в Кашлыке… Целыми днями играют воины в кости да пьянствуют, выменивая за вино все, что награбили за время похода. Хватаются за кинжалы, ссорятся.
Алтанай уже несколько раз, сам не особо трезвый, заходил в ханский шатер и, нерешительно потоптавшись у входа и позевывая от неловкости, произносил нараспев:
— Пора бы и делом заняться… Мы ведь воины, а не имамы какие али евнухи, чтоб без дела сидеть. Чего ждем-то?
Кучум мрачно поднимал на него лобастую голову и, ничего не объясняя, говорил одно и то же:
— Сибирь наша. Что еще? Отдыхай. Сам говорил, что устал. С кем ты воевать собрался? Где видишь армию? Где?
— Да нигде не вижу… — мямлил башлык, — но делать-то чего?
— Отдыхайте. Пейте, ешьте, спите.
— Спите… — повторял за ним Алтанай, — сколько! можно спать? — и уходил ни с чем.
Так продолжалось почти каждый день, и неизвестно сколько бы еще тянулось, если бы не выпавший в ночь снег. Воины собрались группами и, уже не скрывая своего недовольства, громко выкрикивали:
— Мы не согласны тут замерзать! Пошли обратно домой!
— Где обещанная плата? За что дрались? Кто нам заплатит?
— Пусть хан скажет что он задумал!
— Где хан?! Позвать его сюда!
— Не желаем больше ждать!!!
Обеспокоенный Алтанай влетел в шатер, где Кучум уже натягивал поверх кольчуги стальной панцирь, готовясь выйти наружу.
— Какая колючка им сегодня под хвост попадает зашумел встревоженный башлык, — так просто их не удержишь, Надо выйти к ним.
— Сам вижу, — зло бросил тот, — собери всю охрану и надежных людей возле моего шатра. Дело, видать, жаркое будет.
Алтанай исчез, кинувшись по городку сзывать верных ему и хану людей. На шум уже спешили Сабанак, его друзья. Подошли и несколько шейхов из тех, что постоянно были в Кашлыке. Остальные же ходили из селения в селение, пытаясь обратить сибирцев в истинную веру.
Общими усилиями стали успокаивать расшумевшихся воинов. Из шатра показался наконец и сам Кучум. Он молча постоял перед толпой своих воинов, вглядываясь поочередно в их лица, а затем, широко улыбнувшись, как после хорошего обеда, спросил:
— Чего шумим, славные воины?
— Обратно хотим, домой!
— Когда платить станешь?!
