— В сику не интересно, — Давран собрал карты. — Давай в железку.
— Я не умею.
Давран уже сдавал…
— Покажи, покажи, — Давран сидел по-турецки, перегнувшись глядел в карты.
— Моя, — смеялся Сергей.
— Шулер? — спросил Давран с уважением.
— Нет.
— А я шулер! — Он гордо хлопнул ладонью в грудь. — Где-то мы с тобой уже играли. В Чарджоу, да?
— Где это, Чиржоу?
— А-а… — Давран засмеялся. — Водки хочешь?
Сергей пожал плечами.
Давран встал, подошел к окну, свистнул. Переговорил с кем-то, сунул деньги, обернулся к Сергею.
— Что хочешь? Манты? Шашлык?
— Шашлык, — Сергей с иронией покачал головой. — Две порции.
…Они снова играли на нарах. Перед каждым кучами лежали деньги. Сидевший в углу парень-узбек, положив перед собой тюбетейку, играл сам с собой, бросая в нее камешки, приговаривал:
— Келин, келин…
Иногда он смотрел на играющих, чуть улыбаясь, и повторял их движения незаметно.
— Давран, — позвали из окна.
Он встал, подошел, вернулся с бутылкой водки, со свертками и стаканами. Разложил помидоры, горку шашлыка, пересыпанного луком, на колени, разлил в стаканы водку.
Азербайджанец даже привстал со своего места, вытянул шею, глядел на их стол.
Сергей с удивлением разглядывал еду.
Давран взял свой стакан, выпил, откусил помидор.
— Давай в «очко», — захлебывался он мясом.
Сергей понюхал водку, почесал затылок. Выпил, крякнул в рукав, кивнул:
— Давай.
— В темную? — Давран привстал на коленях, — В темную! — подхватил мясо Сергей.
…Они сидели раскрасневшиеся, с сигаретами в зубах. Сергей что-то напевал.
Давран раздал.
— Себе, — Сергей оглянулся на шлюху.
Та приосанилась, встала. Прошлась, покачивая бедрами. Азербайджанец следил за игрой и косился на шлюху. Он то садился, то вскакивал.
Открылись.
— Девятнадцать? — удивился Давран.
— «Очко», — засмеялся Сергей. — Ох, шулер.
— Я неправильно раздал, — оправдывался Давран, сгребая карты. — Тебе 19, а мне «очко». Мне, мне должно было выпасть «очко»! Понимаешь?
Он потянулся за водкой. Бутылка была пуста.
— Давай еще?
— Можно.
Давран взял денег из кучки Сергея и подошел к окну.
У окна два узбека принимали в камеру два чайника чая и лепешки.
Давран сказал им что-то, взял их за плечи и подвел к Сергею. Усадил. Обернулся, кивнул азербайджанцу. Тот осторожно присел на краешек, переложив свою книгу под мышку.
…Дым клубами гулял по камере. Гогот и говор на разных языках. Все сидели в кружок вокруг Даврана и Сергея, ели, пили, играли в карты. На нарах стояли шампанское, водка.
Сергей, выглянув из-за голов, заметил парня-узбека, по-прежнему сидевшего в углу. Сергей подошел к нему, присев на корточки, глядя на его игру, спросил:
— Идем к нам. Хочешь водки?
Парень покачал головой.
— Есть хочешь?
— Нет, не хочу, — быстро ответил тот, глядя в пол, катая камешки в руке. — Скоро домой идти.
— Брось его, — крикнул Сергею Давран, — это Хамид, он дурак, еще укусит, — и звонко засмеялся.
Хамид выглянул тут же из-за Сергея, улыбаясь Даврану.
— Что смотришь? — крикнул Давран. — Забыл, во что играешь? — и запел что-то на узбекском.
Хамид, опустив голову, стал чертить что-то на полу пальцем перед собой. Сергей, пожав плечами, вернулся.
…— Не л-люблю шампанского! — прокричал русский мужик с разбитым лицом.
Шлюха улыбалась Сергею. Поправляла волосы.
— Я тебе нравлюсь? — Сергей провел рукой по изуродованному лицу.
— Ничего! — закокетничала она.
— Не люблю шампанского! — снова закричал мужик и лег на бок, положив локоть под голову. — Ненавижу!
Азербайджанец все тихо сидел с краешка и нюхал в стакане водку. Нюхал и морщился. Потом вдруг разом проглотил. Посидел, прислушиваясь к песням, отложил свою книгу и вдруг заорал тонко и протяжно, вскочил на корточках на нары и, щелкая пальцами, притопывая, подпевая и подкручивая усы, пошел по нарам в танце.
Вечером, когда все, кроме Сергея и Хамида, спали, дверь в камеру открылась и вошли два пьяных милиционера. Они привели какого-то мужика.
Один из них долго не мог развязать ему руки, связанные простой веревкой. Другой, зевая, прислонился к стене.
Первый, наконец, справился: бросил мужика на Сергея.
— Полегче, — громко сказал Сергей.
— Что-о-о? — протянул милиционер и пнул Сергея по ногам.
Он взял Сергея за рубашку. Второй оживился, оттолкнулся от стены, пошел к ним.
Давран вскочил, встал перед ними.
— Ака, не надо, зачем, не надо.
— Уйди, Давран, — милиционер отодвинул Даврана.
Сергей ударил милиционера в переносицу так, что хрустнуло. Тот тяжело сел на задницу, закрыл лицо, повалился на бок.
Сергей шагнул ко второму, который доставал пистолет, и так же, всем телом двинул в нос.
И второй тоже осел, закрыл лицо и полез под нары.
Сергей поднял оружие. Огляделся. Прислушался.
Все молчали. В коридора было тихо.
Сергей взял второй пистолет, вытащил запасные обоймы. Еще раз оглянулся на камеру, вышел.
Тут же в углу поднялся Хамид, не то скалясь, не то улыбаясь, вышел следом, заперев камеру.
Во дворе жара. Тихо. В тени лежит ленивая овчарка. Сергей в нерешительности смотрел на нее и на приоткрытые ворота. Сзади свистнули, он обернулся, увидев улыбающегося Хамида в милицейской фуражке. Хамид посвистел собаке, засмеялся. Та поднялась и не спеша, виляя хвостом, подошла к нему.
— Надо ехать, — сказал Хамид, гладя собаку.
Сергей, опомнившись, сбежал с крыльца к «Ниве». Собака зарычала на него, но Хамид поймал ее за ошейник, успокоил.
Сергей, забравшись в машину, осмотрелся, изучая переключение скоростей. Хамид сел рядом.
— Это вперед. Это еще быстрей вперед, а это, это домой, назад, — радостно объяснил Хамид.
