Вас должны освободить. Так я думаю и верю.
Еще раз хочу сказать, что, если бы речь шла об Арх[ангельс]ке, о кот. упоминаете Вы, может, хватило бы и моего скромного влияния. А тут дело совсем, совсем другое. Постарайтесь понять.
Из письма К. Чуковского – Л. Чуковской
«…Сейчас получил № Таймса, где рассказана история Бродского, сообщено о ходатайствах Шостаковича, моем и С [амуила] Я [ковлевича] – а так же сказано (по поводу реквиема) что Ахматова – великий поэт».
К. Чуковский пишет о статье Патрисии Блейк «Быть советским литератором все еще опасно», опубликованной 21 июня 1964 года в «Нью-Йорк Тайме Бук Ревью». Автор статьи сообщает: «Копии писем и телеграмм, которые были направлены в суд и в ЦК партии многими выдающимися представителями русской интеллигенции и творческими работниками, такими как Дмитрий Шостакович, Корней Чуковский и Самуил Маршак, недавно тайными путями дошли до Запада. Они заявляют, что «молодой и все еще развивающийся талантливый поэт должен быть огражден от необоснованных и оскорбительных обвинений», и указывают, что процесс Бродского широко комментируется в России как «рецидив методов, которые применялись в период культа Сталина»…
История Иосифа Бродского свидетельствует о том, что быть советским литератором все еще опасно… Он – протеже самого крупного из ныне здравствующих русских поэтов – семидесятипятилетней Анны Ахматовой» (выдержки из статьи даны в переводе с английского).
Из письма И. Бродского – Ф. Вигдоровой
…читать Ваше письмо было гораздо мучительней, чем думать о собственных невзгодах. Очень больно, что Вас так ранит эта история. Хотел бы Вас как-то утешить, но, боюсь, вышло бы слишком кокетливо…
Вы пишете, что меня «должны освободить». Нет, Фрида Абрамовна, не должны. И не только – в силу политической ситуации, а потому, что у этой страны нет долга передо мной: я чувствую очень сильно, насколько эта земля не связана с человеком. Поэтому я все буду сам. Нужно ее пересилить, вспахать, что ли, перехитрить. Ладно. И это – лирика. Очень хочу на ноябрьские или к Нов. году выбраться на пару дней (хотя теперь не знаю, удастся ли: болею уже неделю и на меня глядят очень косо)…
Из моего общего Дневника
Сегодня дурные вести о деле Иосифа.
Несколько дней назад, в городе, была у меня Наталья Грудинина. Она специально приехала из Ленинграда, чтобы добиться приема у Смирнова, Миронова, Суркова, Руденко. И кроме того, послать большое письмо Никите Сергеевичу. Письмо составлено… длинно, – но горячо и убедительно…
Вместе с Львом Зиновьевичем она посетила Воронкова и они вместе подробно объяснили ему, сколько в деле фальшивок…
Ну вот, а сегодня Корней Иванович ходил к Федину, который читал начало его воспоминаний о Зощенко – и Федин сказал, что:
Дело Бродского (с Фридиной записью) было докладываемо лично Хрущеву (по-видимому, из-за криков за границей), он сказал, якобы, что суд велся безобразно, но пусть Бродский будет счастлив, что его осудили за тунеядство, а не за политику, потому что за стихи ему причиталось бы 10 лет…
Значит, мерзавцы – или обманутые – обманули Никиту Сергеевича разного рода фальшивками, состряпанными Лернером… Потому что никаких антисоветских стихов у Бродского нет и быть не может: он живет на удивление далеко от всякой политики.
Завтра я еду в город, увижусь с Фридой, которую не видела 100 лет, и будем думать думу…
Да, еще Никита Сергеевич спросил, как Фридина запись попала за границу…
Фрида посылала ее в «Известия», в «Литературную газету», в Прокуратуру и так далее. Очевидно, в каком-то из этих учреждений кто-то переписал и пустил по рукам, а то, что ходит по рукам – неизбежно попадает за границу.
А от Иосифа вести плохие, и самая плохая та, что он не в силах переводить, хотя его завалили переводами.
Зима там близка. Переживет ли он ее?
Ф. Вигдорова – К. Федину
Глубокоуважаемый Константин Александрович!
Никто не вправе перекладывать тяжесть со своих плеч на чужие. Каждый сам должен нести свою ношу. Но я перекладываю свою ответственность за человеческую судьбу на Вас, потому что, оказалось: я бессильна, у меня нет пути, на котором я могла бы добиться справедливости.
Речь идет о судьбе молодого талантливого поэта, несправедливо и бессмысленно сосланного на пять лет за тунеядство.
Я обращалась в газету (для журналиста – путь единственно верный), в прокуратуру, в ЦК – всё напрасно.
Нет нужды излагать суть этого дела: оно полно и подробно изложено в записи двух судов, на которых я присутствовала, и в письме Лидии Чуковской работнику ЦК Игорю Сергеевичу Черноуцану. Прочитайте эти материалы.
Вправе я или не вправе так поступать, но я перекладываю ответственность за судьбу оклеветанного молодого поэта на Вас: Вы – руководите Союзом Писателей. Может быть перед Вами откроются двери, которые плотно закрыты передо мной.
Ф.
И. Дьяконов – К. Федину
Глубокоуважаемый Константин Александрович!
Вы, по всей вероятности, помните меня мальчиком – я Игорь, единственный сохранившийся из семьи Михаила Алексеевича Дьяконова, которого, я знаю, вы любили, и – единственный – попытались нам помочь в 1938 году.
Вы на днях получили письмо от Фриды Абрамовны Вигдоровой. Я очень Вас прошу, в память той, не удавшейся Вам, помощи в 1938 г., оказать помощь в этом деле – хотя человек, о котором идет речь, мне совершенно неизвестен, но исход этого дела для нас всех в Ленинграде – пробный камень: действительно ли 1938 год не повторится?
С глубоким уважением и благодарностью за прежнее
Из письма Н. И. Грудининой – Н. Р. Миронову
…Поскольку высказанное Вами мнение о деле Бродского до суда и непосредственно после – оказалось трагичным для дела и исказило нормальный ход разбирательства и надзора со стороны органов Прокуратуры, то прошу Вас, как коммуниста, принять меня, выслушать и дать указания о проверке фактов, которые я Вам сообщу.
Это совершенно необходимо, потому что молодые литераторы моего родного города несут тяжелые идеологические потери в результате открытого показательного суда над Бродским и беззаконного приговора, а также и потому, что восстановление законности и справедливости затягивается на чересчур долгий срок…
Из письма Н. И. Грудининой – Н. С. Хрущеву
По праву человека, отдавшего жизнь воспитанию собственных детей и литературной молодежи, я прошу Вас избавить молодые умы от «дела Бродского». Техника фабрикации «дела», в результате многолюдного суда, стала известна чуть ли не всей интеллигенции Ленинграда и Москвы. Наше правосудие чернят за границей – и все лишь потому, что в одной из народных дружин Ленинграда завелся лгун и провокатор – некий Я. Лернер…
Когда же все это кончится? Партия и Вы лично – обещали нашим детям строгое соблюдение законов.
