– Я только что развелся. Мы были женаты пятнадцать лет. Жена не понимала меня. Я говорил ей, что она ушла в себя. Она сказала, что ни в ком не нуждается. Чертовски смешно.
Он действительно довольно приятный человек, подумала я, пока Манго говорил и говорил без умолку. И он разведен. Ха-ха! У него хорошая работа. Очень хорошая работа. И было бы неплохо появиться с ним в теннисном клубе, не так ли? «О, здравствуйте, миссис Чамлай, это мой муж. Манго Браун. Да, верно. Тот самый Манго Браун. Да, вы видели его. По телевизору. Вот почему он кажется таким знакомым. Да, верно. На Ай-ти-эн. После перерыва». Хм-м-м. Интересно, долго он будет говорить?
– У вас есть дети? – спросила я как бы между прочим.
– Да, – сказал он. – Пятеро.
Пятеро! Как же они, наверное, орут. Хотя, возможно, они уже выросли и живут отдельно.
– Одиннадцать, семь, пять, три и полтора года, – пояснил он.
– О. Прекрасный возраст. Прекрасный возраст, – сказала я, мысленно вычеркивая его из моего списка потенциальных спутников жизни. Черт возьми. Проклятье. Но он действительно довольно приятный внешне. К тому же, с другой стороны, я так люблю детей – я могла бы быть как Мария с детьми фон Траппа в «Звуках музыки». Только петь песни, ограждать их от опасностей и участвовать во всяких веселых проделках. Я почти слышала их голоса: «О Тиффани, мы так счастливы, что ты стала нашей приемной мамой».
– Можно еще стаканчик? – спросила я Манго. Он посмотрел на меня с благодарной улыбкой.
– Да, пожалуйста, – сказал он. – А себе я возьму тройной виски.
Декабрь
Звучащие повсюду рождественские гимны. Мерзкий падуб. Отвратительные открытки. Опавшая омела. Блеклые безвкусные блестки. Расфуфыренная фея на верхушке вечнозеленой пластиковой елки. Санта- Клаус и Руфус с бубенцами, звенящими «динь-дон-ди-дон, динь-дон-ди-дон»! Черта с два я люблю Рождество! Оркестр Армии Спасения. Сипящие певчие с яблочными щеками и в крахмальных рюшах. Вечер у горящего камина с мужчиной твоей мечты, шутки и смех… Господи, опять наступило это время года. Холодное средьзимье. «Jingle Beils».[78] Самое чудесное время для нас, Single Belles.[79] «Украшайте холлы ветками омелы – тра-ла-ли-ла, тра- ла-ла!» «Самое время, чтобы напиться» – это уж точно. И конечно, Рождество – напоминание о младенцах, да? Быть «на шестом месяце» и все такое, пеленки, кроватки и прочее, а потом родить в каких-нибудь «яслях» Национальной службы здравоохранения, где текут нескончаемые потоки озабоченных родственников.
«Но-очь тиха, но-очь светла», – разносится в «Селфриджез» сладкий голос Бинга Кросби. И такая досада – я имею в виду воздействие этой простенькой песенки, – такая досада, что она меня проняла. Я старалась не поддаваться, но все равно растрогалась. И даже разозлилась на себя за это.
– Почему ты плачешь, Тиффани? – спросила Алиса, когда мы стояли на пятом этаже в очереди к Санта-Клаусу.
– НЕ спрашивай ее об ЭТОМ, – прокричала Эми. – Тиффани ПЛАЧЕТ потому, что ОНА НЕ ЗАМУЖЕМ. У НЕЕ нет МУЖА. У нее ДАЖЕ нет ПАРНЯ. И это для нее ПРОБЛЕМА.
– Я плачу вовсе не поэтому, – возмущенно возразила я, лихорадочно соображая, что именно Лиззи наговорила обо мне девочкам. – У меня глаза слезятся, потому что пыль попала под контактные линзы, вот и все.
– Конечно, это пыль, Тиффани, – сказала Лиззи, вручая мне бумажный носовой платок. – Ладно, Алиса, Эми, – не забудьте, только одна просьба.
– Ладно, мамочка, – прокричали они.
– В прошлом году они попросили у Санта-Клауса по шестьдесят три подарка каждая, – сказала она. – Поставили меня в ужасно неловкое положение. Они принесли с собой список и отказались уходить, пока не получат все. Пришлось их просто утащить. Надеюсь, в этот раз не тот же самый человек будет. А если он попытается посадить их к себе на колени, – яростно прошипела она, – я подам в суд.
– Слушай, я пойду прогуляюсь, – сказала я. – Незачем мне тоже тут стоять.
Я направилась в отдел мужской одежды, чтобы выбрать галстук для папы. Я просмотрела всевозможные, от различных фирм. Данхилл – может, и подойдет. Ланвин – мило, но очень ярко для него. Ив Сен-Лоран – не его стиль. Ральф Лорен… Ральф Лорен… что-то мне это напоминает… Я вспомнила, как однажды купила Филлипу галстук от Томаса Пинка. Галстук был довольно приятный, серебристо-серый, с россыпью крошечных алых точек. Это был подарок, но не к какому-нибудь событию – ко дню рождения или на Рождество. Это был просто подарок. И я очень волновалась тогда, потому что на тот момент мы еще не так давно были знакомы – всего месяца два – и я очень-очень надеялась, что ему понравится, и знала, что этот галстук подойдет к его любимому серому костюму. Но когда он развернул подарок и посмотрел на ярлык, у него вытянулось лицо и он сказал, что не может его принять, потому что носит галстуки только от Ральфа Лорена. Держу пари, Довольно Успешный такого бы никогда не сделал. Если бы я подарила ему галстук, он не сказал бы: «Знаешь, извини, но я ношу галстуки только от „Эрме'». Он сказал бы: «Как приятно, Тиффани. Большое спасибо. Галстук мне очень понравился». Думаю, он сказал бы так, даже если бы его затошнило при виде этого галстука. Даже если бы он подумал, что это самый омерзительный галстук за всю историю производства галстуков, платков и воротников. Потому что пусть у Довольно Успешного есть жена, а возможно, и любовница, зато у него хорошие манеры.
Я купила отцу крапчатый галстук в оливково-зеленых тонах, а затем встретилась с Лиззи и девочками в кафе.
– Боже мой, какой кошмар, – сказала Лиззи, когда Алиса с Эми пошли заказывать еще по куску торта.
– Что случилось? – спросила я. – Они опять запросили кучу подарков?
– Нет. Слава богу нет. Но я узнала Санта-Клауса! Он учился со мной в театральной школе. У нас он был звездой – играл Ромео! Потом я пару раз видела его по телевизору – и вдруг он исчез. И вот теперь я его встречаю – в рождественской пещере «Селфриджез»!
– Ты с ним заговорила?
