поисках карандаша.
– Эдди, – донесся голос пожилой женщины из соседней комнаты. Я решил не отвечать. – Эдди! Ты встал?
Вот. На столике у окна. Ручка. Чернильница. Я торопился. Бумага. Бумага?.. Он работал в журнале, где- то должна быть бумага. В шкафу нет…
– Может быть, выпьешь чаю, Эдди?
Ага! В нижнем ящике стола. Я придвинул единственный в комнате стул, уселся на него. Как начать? Пожалуй, лучше всего обратиться к тому, что нас объединяет, – Энни.
«Сколько раз девушка является в видениях», – написал я. И вдруг силы покинули меня. Я положил ручку. С трудом смог поднять голову. Я услышал, как за спиной открылась дверь. Любопытство подсказывало, чтобы я обернулся, но я был слишком слаб, чтобы сделать это. Я тяжело опустился вниз.
– Эдди! – услышал я ее крик.
Я уже снова терял себя, уходя, уплывая куда-то. Ее голос удалялся. Тело мое обмякло и все вокруг стало серым. Потом, жизнь как бы вновь зашевелилась во мне и на глаза набежали тени.
Прошло еще много времени, прежде чем я вздохнул и посмотрел вверх. Надо мной было лицо Лиги, брови вытянуты в одну линию, что означало выражение удовлетворения, в то время как она изучала меня.
– Как вы себя чувствуете? – спросила она.
Я тряхнул головой и похлопал себя по животу. Неприятные ощущения пропали.
– Прекрасно, – сказал я, потягиваясь. – Что произошло?
– Вы не помните?
– Я помню, что был где-то в другом месте, в чужом теле.
– В чьем?
– Эдгара Алана По.
– Того, о котором вы спрашивали монсеньора Вальдемара?
Я кивнул.
– Мы проделали обратный путь. И держу пари, что он был здесь, в моем теле, пока я находился у него.
Теперь была ее очередь утвердительно кивнуть.
– Да, – сказала она, – и он был похож на наркомана, пьяного или сумасшедшего. Было не просто удержать над ним контроль и отправить обратно.
– Почему именно он оказался на моем месте? И часто ли происходят подобные перемещения?
– Я в первый раз наблюдала что-нибудь подобное. Это был очень странный человек. У меня было чувство, словно я разбудила какие-то темные силы.
Я уже решил, что для одного утра впечатлений уже достаточно, и не стал спрашивать о ее опыте в области темных сил.
– Он спрашивал об Энни, – продолжала она, – и говорил что-то о струнах своего сердца, звучащих как лютня. Если он не сумасшедший, тогда, должно быть, поэт. Но меня интересует, в котором из вас заключено то, что привело к такому перевоплощению.
Я пожал плечами.
– Подождите. Разве монсеньор Вальдемар не говорил, что вы – одно и то же лицо? – спросила она. – Это могло бы объяснить сущность явления.
– Как всякая метафизика, такое объяснение не имеет практической ценности, – сказал я. – Я не сумасшедший и не поэт. Мое сердце – не музыкальный инструмент. Я просто попал не в тот мир. Думаю, что бедный Эдди По – тоже. Не знаю, как это произошло, но думаю, что не последнюю роль играет в этом человек, которого мы преследуем.
– Руфус Грисуолд?
– Думаю, что да. Да, именно так. Вы его знаете?
– Однажды мы встречались, в Европе. Это было давно. Он опасный соперник в особенном, высоком смысле, как впрочем и в обычном качестве.
– Он, как я понял, немного алхимик?
– Более того, он знаток черной магии того направления, которое мне не известно.
– Элисон думает, что он вмешался каким-то образом в наши отношения с По и Энни, чтобы добиться того положения дел, которое существует сейчас. Используя Энни как связующее звено, он может перемещать нас из привычных нам миров.
Она вытянула руки вперед и встретилась со мной взглядом.
– Не знаю, – сказала она. – Но нахожу эту идею занимательной. Вы мне позволите попытаться узнать об этом чуть больше?
– Пожалуйста.
Я встал.