невозможна. А мы из Сосновского пионерского лагеря.
— Так, так. Понятно. Стало быть, у вас форма такая?
— Да нет же! Это костюмы для «Кота в сапогах»! Из города везем. Сначала мы их в руках несли, а потом, чтобы не помять, решили надеть. Нам надо срочно добраться в лагерь: завтра постановка.
— Срочно? Тогда положение у вас поганое.
— Вот тебе на! — удивился мальчик в шляпе.
— Проклятье! — вскрикнул мальчик в плаще.
— Да, хлопцы, опоздали: последний автобус ушел в шесть часов.
— Ну вот, пожалуйста! — Мальчик в шляпе осторожно приподнял фалды камзола, усаживаясь на сеть. Зажав шпагу меж колен, он с горькой усмешкой посматривал на товарища, с ожесточением чесавшего левой ногой икру правой. — С ним вечно такие истории! — продолжал мальчик в шляпе, обращаясь к дежурному. — Маркиз Карабас никогда не может делать что-нибудь одно. Всегда у него тысяча дел! И вот сегодня: мы уже получили костюмы, на вокзал приехали, пятнадцать минут осталось до отхода поезда, а маркиз Карабас, видите, взял да ушел за этим бреднем для ребят из пятого отряда! И вот, пожалуйста: все теперь погибло! Генеральная репетиция срывается, и все срывается...
Старик в раздумье скреб подбородок, мальчик в шляпе посматривал по сторонам, подыскивая местечко, где бы укрыть на ночь имущество, а второй мальчик быстро ходил по перрону, гневно сжимая рукоятку пистолета.
— Вот что, хлопцы: ночуйте у меня, а завтра к обеду уедете, — произнес, наконец, Павел Федосеевич.
— К обеду? — ужаснулся мальчик в шляпе. — У нас завтра в двенадцать спектакль!
Мальчик в плаще внезапно остановился и, круто повернувшись к старику, спросил:
— Скажите, сколько километров отсюда до лагеря?
— По шоссе двадцать.
— А напрямую?
— Если мимо болота, то и десяти не будет.
— У меня есть мысль: пошли пешком!
— Пешком? — Мальчик в шляпе усмехнулся. — С такой тяжестью в мешках, да еще с твоей сетью?
— Я понесу бредень! Один! Или постой! Ох, и мысль!
— Что еще за мысль?
— У нас в мешках что тяжелое? Сапоги, штаны с пряжками, пороховница. Да? Остальное все из марли. Так ведь?
— Ну, так. А дальше что?
— Все тяжелое мы надеваем на себя. Когда надето, то никакой тяжести нет. Ведь правильно я говорю, дедушка?
— Что же, и ступайте себе.. Дорога здесь такая, что грудной ребенок не заблудится. Зверей у нас кровожадных нема. Правда, мои внучата говорили, что возле болота след какой-то обнаружили.
— Какой след?
— Что за след?
Павел Федосеевич улыбнулся:
— Чудной народ! Говорят, что точь-в-точь, как у леопарда. Да хоть бы и водились какие звери, с вашим оружием бояться нечего.
— Это конечно. Но... я должен подумать, — сказал мальчик в шляпе, всем своим видом показывая, что ему не терпится поскорее отправиться в путь.
— Что тут думать? Время только терять! — проговорил мальчик в плаще и стал торопливо вытаскивать из наволочки пороховницу, сделанную из огромного рога буйвола, красные штаны и сапоги с серебряными шпорами.
— Да, пожалуй, пора выступать, — сказал мальчик в шляпе и потянулся к рюкзаку.
Через десять минут мальчики прощались с Павлом Федосеевичем.
— Ну, до свидания. Обязательно приходите завтра на спектакль и спросите Дмитрия Бабашкина или Людоеда — эту роль я играю, — мальчик в черной шляпе ткнул себя в грудь, — или Василия Шулейку — вот его.
— А можете спросить просто маркиза Карабаса, — скромно поправил мальчик в плаще.
— Обязательно приду. Да у меня и дело есть в ваших краях. Наверно, опять к вам на луг Чернушка убежала. Что за ледащая коровенка, совсем измаяла! На трех ногах, а на коне не догонишь. Ну, бувайте здоровы!
— До свидания. Приходите!
— Без вас не начнем «Кота в сапогах».
— Хорошо. Не забудьте от того болота свернуть влево.
— Свернем!
Мальчики взвалили на плечи палку, на которой теперь, кроме сети, висели опустошенные рюкзак и наволочка. Тяжело волоча сапоги со звенящими шпорами, они сошли с перрона и направились к лесу, что темной стеной подступал к самому железнодорожному полотну.
...В лесу уже стемнело. В просветы между ветвей поблескивали звезды. Смутными тенями проносились летучие мыши. Казалось, что деревья вплотную окружили путников и нехотя расступаются, давая им дорогу.
— Через два часа будем дома, — сказал Вася.
Его голос повторило ночное эхо.
— Тише! — прошептал Митя.
Лес ответил зловещим шипеньем.
Митя невольно схватился за шпагу, а Вася — за рукоятку пистолета. Оба замолчали, с опаской поглядывая по сторонам и друг на друга. Диковинные костюмы, тишина, красота ночного леса невольно перенесли мальчиков в мир сказок. Им казалось, что они и впрямь попали в заколдованный лес, которому нет ни конца ни края, что неизбежно вот сейчас должны случиться какие-то необыкновенные события и что только их храбрость и сила помогут им преодолеть все трудности.
— Надо бы пистолет зарядить, — тихо сказал Вася и оглянулся на Митю.
— Надо бы! Да нечем.
— Тогда стоп, машина. Клади вещи. Вот так.
— Неужели достал?
Вместо ответа Вася отстегнул от пояса пороховницу и потряс ею над ухом друга:
— Слышишь, шуршит. Когда мне завклубом разрешил выбрать подходящую пороховницу, я их все перетряс: ведь я знал, что они «Евгения Онегина» ставили и порох для дуэли достали. Ну, и нашел эту. Смотри, целая горсть!
— А пуля есть?
— Нет. Но ведь самое главное — порох! Знаешь, как звери выстрела боятся? Даже слоны и львы, а не то что какой-то там несчастный леопардишка. Он, наверно, из зверинца убежал. А? Как ты думаешь?
— Может быть. А может, из вагона. Помнишь, как медведя с вокзала везли?
— Еще бы не помнить!
— Сыпь все! И на, держи для пыжа: это из моего пиджака. У него для чего-то плечи ватой набили. Да смотри заряжай так, чтоб бабахнуло так бабахнуло.
— Ну, это ты не беспокойся.
Вася присел на бредень и по всем правилам зарядил пистолет: высыпал в ствол горсть пороху, забил сучком пыж и даже не забыл высыпать на полку остатки пороховой пыли.
— Ну вот, теперь пусть только кто сунется, — сказал он, затыкая пистолет за пояс. — Пошли, Людоед!
— Пошли, маркиз Карабас!
И они смело зашагали дальше.
Вскоре дорога вывела их на большую поляну, залитую лунным светом. Под ногами захлюпала вода.
