— В болото влезли. Теперь надо идти влево, — сказал Митя.
Лунный свет превратил болото в необъятное море. Из голубой воды поднимались таинственные острова.
— Ух, и здорово красиво! — промолвил Вася.
— Да, ничего себе. Как в «Лебедином озере». Пошли, маркиз влево. Нет, постой! — Митя замер.
Недалеко в кустарнике зачвакали чьи-то шаги, раздалось фырканье, и какой-то зверь метнулся в чащу.
— Стреляй! — завопил Митя.
В воду плюхнулась сеть.
— Сейчас! Зацепил курком... Сейчас взведу. Так... Есть! Где он?
Из глубины леса донесся треск ветвей, и снова все стихло.
— Зацепил курком! — передразнил Митя, снимая шляпу и обтирая рукавом камзола пот со лба.
Вася с облегчением вздохнул:
— Да, жалко... Упустили дичь. Но ничего, пусть только теперь еще раз попадется!.. А ты видал, как он испугался? Порох почуял.
— Да, струсил здорово. Но все-таки надо вытащить и мою шпагу, — сказал Митя, довольный, что Вася испугался больше, чем он.
Мальчики выбрались на сухое место и зашагали дальше, держа оружие наготове и чутко прислушиваясь. От болота в глубь леса вела довольно широкая проезжая дорога. Она петляла и поэтому то погружалась в густой сумрак, то освещалась ярким, почти дневным светом.
На одном из таких ярко освещенных участков дороги Вася заметил следы какого-то животного. Следы пересекали дорогу.
— Свежие! — замирающим шепотом произнес Митя, тыча пальцем в след. — Смотри! Земля еще совсем мягкая.
— Да, только что прошли!
— Разве их два?
— Два... Смотри, вот след копыт.
— Лось пробежал!
— Так. А это? — Вася показал на круглый отпечаток.
— Кошачья лапа! Васька!..
— Леопард погнался за лосем, — уверенно сказал Вася.
Подхватив ношу, мальчики припустились бегом и снова перешли на шаг, только очутившись в полной темноте.
— Ух! Маркиз, давай постоим немного... — начал было Митя, но голос его задрожал и осекся: из темноты на него глядели два огненных глаза.
Из рук Мити вывалилась шпага, и он почувствовал, как под шляпой зашевелились волосы. Вася тоже сильно испугался, но не выпустил оружия.
— Ага!.. Сейчас получишь... — прохрипел он, наводя дрожащими руками ствол пистолета меж огненных глаз.
Голос храброго друга привел Митю в себя. Он быстро нагнулся за шпагой и увидел под ногами множество светящихся зеленоватых угольков.
— Стой, не стреляй!. — остановил он Васю. — Посмотри-ка, это дубовые гнилушки. Я сразу понял, в чем дело...
— Жалко... Эх!.. — промолвил Вася, опуская пистолет.
— Я тоже приготовил шпагу, — соврал Митя.
— После моего выстрела никакая шпага не нужна... Даже твоя...
Они пошли дальше, споря о преимуществах пистолета и шпаги в битвах со всеми зверями, какие существуют на земле.
К действительности их снова вернули круглые следы на дороге. Только теперь по ним было видно, что зверь тоже шел в сторону пионерского лагеря.
Друзья остановились в замешательстве.
— Что же нам теперь делать? — очень тихо произнес Вася.
— Надо сойти со следа, а то он почует, и тогда...
Митя так и не сказал, что будет, если они не сойдут со следа.
Где-то треснул сучок. Мальчики замерли, посмотрели вокруг, осторожно ступая, сошли с дороги и вдруг, не сговариваясь, побежали. Тяжелые боевые сапоги, гирями висевшие на ногах, вдруг превратились в скороходы. Они неудержимо понесли вниз по склону горы.
— Стоп! — закричал Митя, приседая на корточки и силясь сдержать Васю.
Но было уже поздно: Вася исчез из глаз, и Митя почувствовал, что тоже летит в пропасть.
— Испугались какого-то несчастного леопарда!
Это были первые слова, услышанные Митей на дне пропасти, где он сидел, оглушенный падением.
— Куда мы упали? — спросил Митя.
— На какой-то луг. С обрыва ссыпались. Видишь, стога чернеют?
— У меня в глазах фонарики.
— Это пройдет. Посиди немного, а я схожу на разведку. — Вася скрылся, словно растаял в темноте.
В голове у Мити гудело, все тело ныло. Но горше этого было сознание, что он, Митя Бабашкин, снова не послушался голоса благоразумия и дал себя увлечь такому отпетому заводиле, как Васька Шулейка. И мало того, что чуть не попал в лапы к леопарду и чуть не свернул себе шею, — ведь он подводит весь драмкружок и Наталью Борисовну!
Митя горько улыбнулся, вспомнив, как старшая вожатая, высокая черноглазая девушка, говорила сегодня утром начальнику лагеря: «Бабашкин не справится? Я за него головой ручаюсь. Вот Шулейка, тот увлекающаяся натура, но с Бабашкиным и его пускать не страшно...»
«Справился, нечего сказать! Но зато теперь не двинусь с места. Будь что будет! Прожду здесь до утра... Да вот и сеть!»
Митя размотал сеть и удобно улегся на ней, не подозревая, какие жестокие испытания ждут его впереди. Он уже прикрыл веки, как перед ним из темноты появилось какое-то строение, освещенное изнутри малиновым пламенем, и ему показалось, что в этот миг вся земля заколебалась от страшного грохота. Митю словно ветром подняло. Он вскочил, ошеломленный, не зная, что предпринять.
— Митька, сюда! — донесся голос Васи.
И Митя, забыв про недавние страхи и раскаяние, бросился на помощь другу, держа перед собой обнаженную шпагу.
Пробежав с полсотни шагов, Митя попал в удушливое облако порохового дыма и остановился было в замешательстве, когда под самым его ухом раздался громовой клич:
— Сюда! Сюда!
— Я здесь, здесь! Тише!
Но Вася, оглушенный выстрелом, продолжал кричать даже тогда, когда Мите удалось схватить его за руку.
— Ага, ты здесь! — еще сильней завопил Вася и, надрываясь от крика, стал рассказывать: — Захожу в сарай, а он там. Как бросится и застрял в дверях. Ну, тут уж я пальнул в него. Это был выстрел! Слышал? Аж сейчас голова гудит!
Слух понемногу вернулся к Васе, и друзья более хладнокровно стали вырабатывать дальнейший план действий против коварного врага.
...Рано утром все население Сосновского пионерского лагеря собралось за старым сараем возле столетнего дуба. Ребята и взрослые стояли, подняв головы к вершине дерева. Там, в широкой сети, растянутой между двумя толстыми сучьями, спали два мальчика. Один, в голубом камзоле, лежал, свернувшись калачиком, и прижимал к груди обнаженную шпагу. Второй, в бархатном ярко-желтом плаще, лежал на спине, держа в руках пистолет со взведенным курком. Одна нога его была в сапоге, другая, босая, свешивалась через край необыкновенного гамака. Упавший сапог почтительно держали за ушки два
