завершила ритуал. Поздравляю. К сожалению, твое правление будет самым коротким за всю историю.
Я ответила ей прямым взглядом. Впервые я видела Майру в ее истинном обличье, а не в виде призрака. Ее глаза так и остались белесыми.
— Ответь мне на один вопрос, — устало произнесла я. — Почему все время Лондон? Почему тысяча восемьсот восемьдесят девятый? Это начинает надоедать.
— В этом году в Лондоне проводится собрание европейского Сената, — с готовностью ответила Майра.
— Знаю.
— Ну конечно. Все время забываю, что тебя вырастили вампиры. В таком случае, ты, наверное, знаешь и другое. Обычно Сенат заседает в Париже, но в этом году он переехал в Лондон, чтобы рассмотреть одно дело. Понимаешь, возникло подозрение, что все кошмарные преступления, которые газеты приписывали Джеку Потрошителю, на самом деле совершал Дракула. Вскоре после начала заседания он исчез, тем самым только усилив подозрения.
— А при чем здесь я или Мирча?
Майра самодовольно улыбнулась.
— А при том. Мирча и та вампирша, которую ему прислал североамериканский Сенат…
— Августа.
— Ну да. Они доказали, что преступления совершал человек по имени Джек. Они его поймали.
— И наказали.
Это я видела собственными глазами.
— Да, но, похоже, Джек совершал убийства исключительно для того, чтобы произвести впечатление на Дракулу, надеясь тем самым заслужить место при его дворе. В результате Сенат выдвинул против Дракулы обвинения.
— И его хотят казнить.
— Наконец-то ты начала что-то понимать! — воскликнула Майра и даже захлопала в ладоши, — Мирче удалось убедить консула предоставить ему несколько дней, чтобы самому выследить и схватить брата, но с этим согласились далеко не все сенаторы. Похоже, у Дракулы появились враги.
У меня было такое чувство, что эту историю я уже слышала. И кажется, Дракулу ждали тяжелые времена. Однажды, глухой туманной лондонской ночью, несколько сенаторов подловили его на улице и линчевали. В эту самую ночь.
— Его хотят убить.
Майра засмеялась.
— И убьют. Это же часть того самого времени, которое ты так любишь охранять, Кэсси. Только на этот раз — не без моей помощи — Мирча их опередил. И что-то мне подсказывает, что сенаторы не остановятся перед тем, чтобы заодно с братом не убить и твоего распрекрасного вампира.
Я это знала. Мирча годы потратил на то, чтобы сделать меня пифией, и не станет стоять в стороне и смотреть, как убивают его брата.
— Все очень просто, Кэсси, — весело сказала Майра. — Хочешь получить трон? Нет проблем. Будь лучше, чем я, только и всего.
С этими словами она исчезла, а меня кто-то сильно толкнул в спину. Я вновь упала в грязь, на этот раз лицом. Но я вскрикнула не от этого. Гейс по-прежнему находился при мне и по-прежнему не изменил своего отношения к Джону Приткину. Судя по острой боли, пронзившей все тело, мой гейс перепутал гнев со страстью. Будучи настоящим мачо, Приткин не стал вопить, как сопливая девчонка, но меня отпустил.
Обернувшись, я увидела, что он лежит на тротуаре в полубессознательном состоянии, а может быть, он просто ждал, когда пройдет боль. Видимо, он находился рядом, когда я переместилась. Замечательно.
— Я тебе этого не позволю, — тяжело дыша, проговорил Приткин. — Ни за что на свете!
На этот раз я даже обрадовалась, что у меня есть гейс, — лицо мага сулило большие неприятности. Неважно, что в данную минуту он не мог до меня добраться, я все равно находилась в опасности. Приткин мог застрелить меня и глазом не моргнуть. Я решила быстренько сматываться, пока он не пришел в себя.
Я бросилась к ближайшему окну театра и, выбив стекло, ввалилась внутрь, думая о том, что у грабителей очень тяжелая и вредная работа. Я порезала руку, разорвала платье, но я сбежала от Приткина. К сожалению, наделав при этом много шума.
— И что ты здесь забыла? — раздался над ухом голос Августы, после чего меня рывком поставили на ноги и толкнули к стене. Держа меня своей маленькой, в голубых прожилках ручкой, Августа тщательно расправляла голубую юбку с черным вышитым подолом, который прекрасно сочетался с такими же застежками и иссиня-черной брошью на корсаже.
— Красивое платье, — прохрипела я.
— Спасибо. И у тебя красивое, — сказала она, оглядывая меня. — Его сшили эльфы, но ты… — она так сжала мою руку, что в глазах у меня потемнело, — …ты не эльф.
Я не стала возражать. Августа могла одним движением свернуть мне шею. Драться с нею было бесполезно, зато можно было ее использовать. Приткин перестанет быть для меня проблемой, если на моей стороне будет Августа.
Я не люблю входить в чужое тело; потом я чувствую себя слабой и какой-то грязной. В сущности, это ведь насилие. Став пифией, я решила совсем отказаться от этого занятия, правда, не тогда, когда речь идет о моей жизни. Вопрос в другом: смогу ли я это проделать?
Однажды я вошла в тело черного мага — всего на две минуты. Тогда мне помогал Билли-Джо. Раньше я никогда не брала с собой Билли во время перемещений, почему-то надеясь, что в случае чего он сможет мне помочь. Ничего он не смог. Вот и сейчас — я слышала лишь неясное бормотание, но Билли не то что помогать, но и говорить со мной явно не собирался.
Черт, но если у Майры это получается, почему не получится у меня?
К счастью, познания Августы о магической защите были любительскими и не представляли для меня никакой преграды. Лишь на первый взгляд ее щит выглядел внушительно — толстые стальные листы, прочно пригнанные друг к другу, как обшивка военного корабля, однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что листы эти изъедены ржавчиной, а во многих местах к тому же очень тонкие, почти прозрачные. Вот что бывает, когда не тренируешь магическую защиту ежедневными медитациями. Если бы защита Августы была такой крепкой, как казалась, она вышвырнула бы меня одним движением, я же проделала в ней дыру с удивительной легкостью.
Внезапно все вокруг стало ярче, острее и ближе, и я заглянула в собственные испуганные глаза. Я прикрыла рот рукой, чтобы Билли-Джо не вылез раньше времени, но он сразу всполошился. Тогда я хлопнула себя по щеке. Я хотела сделать это легонько, но явно перестаралась, поскольку Билли закатил глаза и чуть не вырубился.
— Это я, — свистящим шепотом произнесла я.
Билли кивнул. Через некоторое время он смог заговорить.
— Я хочу выпить, — дрожащим голосом сказал он. — Пива хочу, целую бочку.
— Как ты себя чувствуешь?
Билли выглядел совсем больным. Мое лицо было белым как мел, губы дрожали.
— Если тебе плохо, скажи.
Билли рассмеялся; в его голосе слышались истерические нотки.
— Плохо? Да, мне плохо. Призрак, человек, опять призрак, опять человек — сколько можно?
Я с изумлением уставилась на него.
— Я тебя не понимаю.
— А чего тут не понять? Я умер, только и всего!
— Билли, — медленно произнесла я, — ты умер много лет назад.
— Много лет назад, — насмешливо повторил он. — Я умер сегодня, Кэсс, если ты этого не заметила! Замечательное представление, спасибо эльфам! О господи.
Его лицо сморщилось, и Билли тяжело опустился на пол; его била дрожь. Я села рядом с ним и крепко
