— Это особый клей! Театральный!… Ладно, неважно. Ну, в общем, я возился с накладными волосами, пробовал то одно, то другое. Я знал, что спектакль скоро закроют, что он не окупает себя, и думал, что если сумею притвориться старше, то легче смогу найти работу… Ну так вот. Я увидел эту женщину в зеркале — она стояла на пороге. Видимо, она стояла так уже некоторое время. Это была очень приятная пожилая леди, и я спросил ее, не ищет ли она кого-нибудь. Примерно с минуту она не отвечала — просто смотрела на меня, и все, а потом сказала, что хотела бы видеть мистера Уорда. Я ответил, что, скорее всего, его нет. Она поблагодарила меня и ушла, но не сразу, а только после того, как я наполовину отклеил усы и бороду. Ее это, кажется, заинтересовало. — Томас отхлебнул виски.
— А с Корриной она беседовала?
Томас помотал головой.
— Не знаю. Я тотчас забыл о ней. За кулисами очень часто бродят люди, обычно чьи-нибудь приятели или знакомые. Мне и в голову не пришло, что эта женщина — служанка мисс Ван Сейдем. — Он по- прежнему не смотрел на Эмми.
Повисла долгая пауза. Томас смотрел то на свой бокал, то на часы. Эмми чувствовала, что он вот-вот уйдет, а они по-прежнему почти ничего не знают о визите Агнес в театр.
— Вы не нашли другую роль? — спросила она Томаса, желая задержать его хоть немного.
Он глянул на нее, но лишь мельком.
— Нет! Я же вам говорил. Это не так-то просто. Хотя… — он просветлел, — возможно, мне удастся получить роль на летний сезон. Хотя бы статистом. Только бы папа разрешил… — Лицо его снова омрачилось. — Но, скорее всего, он не разрешит.
Сэнди отодвинул бокал, посмотрел на юношу и сказал:
— Если вы вдруг вспомните что-нибудь, что вас удивило или показалось не совсем обычным, пожалуйста, дайте мне знать. Этим вы окажете огромную услугу мисс Ван Сейдем и ее сестре.
Томас посмотрел ему прямо в глаза.
— То есть вы намерены вызволить миссис Уорд из тюрьмы. И вы полагаете, что эту… эту приятную пожилую леди убили потому, что она знала, кто убил Гила Сэнфорда!
Сэнди вздохнул.
— Да.
Томас обдумал это и резко поднялся.
— Извините. Мне кажется, я не могу вам помочь. Спасибо за виски. — Он поклонился Эмми и красиво, по-актерски, удалился.
— М-да, — сказал Сэнди. — Недалеко же мы ушли. Но у этого мальчика явно что-то на уме.
— Да,— Эмми поглядела вслед Томасу.— И, по-моему, это касается меня. Вчера, когда я пришла, поначалу он вел себя очень дружелюбно. А потом, говорю тебе, его словно подменили. Все это произошло в течение секунды. Но я ничего такого не сказала, не сделала…
Сэнди подозвал официанта и попросил счет.
— Я отнесу эти письма Хейли и расскажу ему о десяти тысячах долларов. Думаю, сейчас я как раз его застану. Проводить тебя домой?
— Что ты! Тут минут десять езды, не больше.
— Этот субъект в очках… Наверное, нужно что-то с ним делать. Может быть, это совершенно безобидный тип, который случайно встречается на улице, но все же постарайся не давать ему шанса приблизиться к тебе.
Когда Сэнди был рядом, Эмми переставала бояться человека в очках; то, что представлялось ей серьезной угрозой, начинало казаться рядом ничего не значащих совпадений.
Сэнди посадил Эмми в такси. Сгущались сумерки, снежинки в свете фар казались огромными белыми бабочками. Когда она доехала домой, человечек в очках не попался ей навстречу.
Однако что-то же обратило всегдашнее расположение Томаса Такера к ней, Эмми, в холодную неприязнь! И он отказывается объяснить что и почему!
Сэнди позвонил, когда Эмми переодевалась к ужину. Раньше у нее не было такой привычки, видимо, сказывалось присутствие Медоры или, скорее, ее кудесницы-кухарки.
Голос Сэнди звучал угрюмо:
— Я не нашел Хейли. Попробую завтра. Ты видела того, в очках?
— Нет.
Сэнди помолчал; затем задал странный вопрос:
— Мог ли кто-нибудь попасть в твою квартиру, пока ты была во Франции?
— Да, конечно. Уборщица, полотеры, тетя Медора…
— Понимаю, — загадочно бросил Сэнди и повесил трубку.
Должно быть, управляющий домом впустил тетушку Медору в квартиру, потому что знал ее. Он же впускал Сэнди и Хейли…
За ужином, между супом и эскалопами, Эмми спросила Медору, кто впустил ее в дом.
Медора недоуменно поморгала.
— Управляющий, разумеется. Правда, он не хотел, но… — Она выразительно повела могучими плечами.
Если Агнес одолжила деньги Джастину, думала Эмми, она должна была оставить какую-то бумагу, свидетельствующую об этом. Но Джастин вполне мог завладеть этой бумагой, пока Агнес была занята.
У Медоры тоже было достаточно времени и возможностей заполучить такую бумагу! Не она ли взяла у Агнес взаймы?
Ответ напрашивался сам собой: конечно, самодурка Медора может сделать все, что взбредет ей в голову, но Эмми пришлось признаться себе, что тетка вряд ли способна уничтожить расписку. Дальше — больше: Медора не водит машину, следовательно, Агнес убила не она. Диана — в тюрьме, она никак не могла оказаться подле их дома…
Сразу после ужина Эмми поднялась в салон — главным образом затем, чтобы избежать общества Медоры и Джастина.
17.
Около десяти часов, уложив Медору в постель, сиделка поднялась к Эмми.
— Я очень хочу спать, — сказала она. — Миссис Ван Сейдем велела мне лечь в свободной комнате. Но там я могу не услышать ее звонок.
Речь шла о маленькой комнате для гостей, которую практически никогда не использовали.
— Конечно,— ответила Эмми.— Не волнуйтесь, все будет хорошо.
Маленькая сиделка, позевывая, удалилась. С нижнего этажа не доносилось никаких звуков. Джастин, должно быть, задремал над журналом. Эмми направилась в свою комнату, чтобы просмотреть почту, но по пути, следуя внезапному порыву, свернула вдруг в бывшую комнату Дианы. Все лето она не наведывалась туда — это было слишком тяжело для нее, но теперь, окрыленная надеждой на освобождение сестры, решила зайти. Она прошла через просторную ванную — в детстве они с Дианой то и дело ссорились из-за того, кому идти туда первой…
Воздух в комнате был душный, спертый. Эмми повернула выключатель. Все было точно так же, как оставила Диана, перебираясь жить к Дугу. «Нет,— поправила себя Эмми.— Диана оставила все вверх тормашками. Это Агнес потом навела порядок и переслала Ди все, что ей было нужно…»
Эмми присела на кровать. Здесь, перед зеркалом, Диана стояла в белом подвенечном платье, в фате, которую поддерживал мамин обруч с бриллиантами. А рядом стояла сама Эмми — подружка невесты, в бледно-желтом платье под цвет роз, которые ей предстояло нести. Она стояла и смотрела на Диану и притворялась, будто ей вовсе безразлично, что Диана выходит за Дуга… Джастин тогда настоял на роскошной свадьбе, и Медора пришла на помощь… Нет, никак нельзя отказывать Медоре в содержании, придется и дальше потакать ее прихотям…
Но комната напомнила Эмми о том, что Диана по-прежнему томится в тюрьме. Внезапно ее осенило:
