по воскресении уже 'не является ни мужчиной ни женщиной, хотя жил и умер мужчиной'. [270] В результате совершенного искупления творения человек в принципе также способен к этому. [271] Подход Скота Эригены носит характер чисто богослов- ско- эсхатологический. Об эросе как возможном способе восстановления и о какой-то конкретной практике он молчит. С другой стороны, есть основания полагать, что в христианском мире материя андрогина в ее оперативном аспекте существовала в герметико-алхимической среде, и то, что в эллинских текстах именовалось Великой работой соединения мужского и женского, в средневековой литературе, в том числе и относительно недавнего времени, изображалось символом Ребиса, или 'двойной жизни', андрогина, соединяющего в себе две природы, мужскую и женскую, солнечную и лунную. Из самых поздних источников укажем на фигуру андрогина, относящуюся к XXXIII Эпиграмме из Scriptum Chymicum Михаила Майера, сопровожденную комментарием: 'Гермафродит, похожий на смерть, простертый во тьме, нуждающийся в огне'. [272] ‹…› Чтобы завершить это отступление, укажем, что ассоциации между Христом и андрогином, приведенные Скотом Эригеной, были возобновлены Кунрадом. На таблице II его Amphiteatrum Eternae Sapicutiae (1606) изображены возрожденные Адам и Ева под фигурой андрогина с комментарием: 'Человек, отвергший бинарное, облекается во Христа и иод-, ражает Христу - Homo binarium repellens, Christo indutus, et eum imitans' [273].
В конце концов следует привести еще один пример - невозможно сомневаться в эзотеризме трудов Леонардо да Винчи. На его картинах тема гермафродита играет очень важную роль прежде всего в таких образах, как святой Иоанн и Вакх (Дионис). Кроме того, на многих его картинах повторяется изображение аквилегии, растения, которое считалось 'андрогинным'.
35. О демонизме женского. Символика перевернутого объятия
Известно, что в традициях многих народов женское начало связывалось не только с идеей 'совращения', но и с 'демоническим'. Согласно Каббале, демоническое прямо вытекает из женского [274]: то же самое касается yin в даосизме; в египетской традиции противосолярные силы также женской природы, как и Изида, по легенде, - соблазнительница, обманом похищающая у Ра 'могущественное Имя', дабы лишить его силы. [275] Очень легко перечислять упоминания этой стороны женского в других традициях, причем не в моральном, а в онтологическом смысле - в точном соответствии с тактическим началом, началом 'материи' и 'Воды', причем если обратиться именно к динамической и драматической картине мира, а не к образу простой 'эманации' спинозовского типа.
Мы подходим, таким образом, к эзотерическим указаниям, очень близким к метафизике пола вообще. Демонические тенденции женского прежде всего в
'распылении', раз воплощении трансцендентной и магической мужественности, всего того, что в мужском есть сверхприродного, первозданного по отношению к диаде, способного возвышаться над текущим и текучим, достигать космических уровней. В буддизме это именуется viiya; и можно увидеть здесь единый корень с латинским vir: это указание на вирильность, мужественность, трансцендентную направленность духовного восхождения, превозмогающего становление, 'самсару', текучесть вещей. В многосмыслии оперативно-практического словаря тантры и хатха-йоги, слово virya означает также мужское семя, в котором, согласно этим взглядам на человека, содержится зерно мужества - purushamStra sambandhibhih - и соответственно зерно будущего сверхприродного раскрытия самого себя. [276] В самой природе женского таится распад, рассеяние, разложение неделимо-мужского - это в равной степени касается поглощения семени в материнской (деметрической) функции женщины и в ее функции афродической (любовницы), то есть равно и в деторождении и в страстном желании, как, собственно, и в области оккультного. Так проявляет себя сущностный демонизм, противоборство творению, то, что гностики в соответствии со своим дуалистическим мировоззрением называли 'миром демиурга' (в самом широком смысле - природы, противоположной духу) [277]. Это та самая 'сосущая смерть' которая приходит к мужчине вместе с женщиной и лишает его viiya, магической мужественности, утрачиваемой им при соприкосновении с сотканной из желаний субстанцией женского, в результате чего мужчина оказывается 'вычеркнутым из книги жизни' - жизни, понимаемой в высшем, оформленном, посвятительном смысле. Перед нами - 'неумолимость' женского.начала в 'войне полов' как на низшем, так и на высшем плане, борьба его за господство, в том числе в самых простых профанических и социальных отношениях людей.
Густав Майринк раскрыл этот круг проблем и конкретизировал их в связи с древними Мистериями, практиковавшимися на берегах Средиземного моря, в честь одной и той же Великой Богини Исаис (хотя и почитаемой под разными именами). [278] Не будет ошибкой усмотрение того же смысла и в Мистериях Кибелы. 'Священная оргия', совершаемая в ее имя, завершалась экстатическим опьянением, несущим утрату мужественности, а выродившиеся поздние формы этого культа были вообще связаны с тем, что мистов, служивших богине, лишали мужественности в самом прямом смысле - через кастрацию или переодевание в женские одежды. Равно и в других культах этого круга (Мистерии Гекаты, Аштарот, Астарты Гелиопольской, Артемиды Эфесской и так далее) участвовали переодетые в женские одежды жрецы.
Впрочем, в до-орфическом демонизме, отмеченном господством женского начала, содержащем, помимо общественных культов, также и Мистерии, в которых (как и в римских Вакханалиях) только женщины - и никогда мужчины! - получали посвящение, превосходство и верховенство дионисической женщины заключалось в ее поведении в отношении фаллоса, который она возбуждала, а затем отсекала и поедала, что означало повреждение и слом 'космического мужского' - вот подлинное свидетельство двусмысленности эроса как такового [279]
Однако 'демоническая' природа женского может проявляться не только в 'инфернальных', но и в 'небесных' формах, придающих ей 'космическое' измерение. Если женщина способна даровать жизнь, то она в принципе может восходить за ее пределы. Эта тема присутствует в мире легенд и героических мифов. Например, в шаманизме есть миф о небесной женщине, которая, если помогает шаману или оберегает его, способна содействовать его восхождению на седьмое небо, но не двигаться дальше, то есть не дает уйти совсем.
