Во-первых, — культурно. Отсутствие в царской России обязательного образования, хотя бы начального, в принципе исключало саму возможность даже в отдаленном будущем нормального развития всех народов страны, включая и русский. Исключало естественное превращение всего лишь податного сословия в сознательных если не граждан, то подданных. Во-вторых, — территориально. Сначала крепостным правом, не позволявшим крестьянам покидать свои деревни. А потом безысходной нищетой того же крестьянства, так и не смогшего приобретать землю там, где было возможно товарное сельскохозяйственное производство, и в необходимых для того размерах.
Обе эти причины и привели к формированию своеобразных этнических заповедников, если не резерваций, где люди жили по обычаям и традициям XVII–XVIII веков. Такие архаические ареалы ко всему прочему были лишены еще и даже подобия какого-либо самоуправления. Исключение составили только самые развитые регионы. Финляндия, обладавшая все столетие пребывания в составе Российской империи полной автономией, позволявшей ей даже не участвовать в войнах, которые вел ее суверен. Польша, но в максимальной форме лишь пятнадцать лет. Прибалтийский край, где, правда, рядом автономных прав пользовалось только немецкое дворянство.
Подсознательно понимая, что в одной стране может быть лишь одна нация, что народы, населяющие Россию, должны быть непременно чем-то объединены, царизм в конечном итоге избрал самую порочную и бесперспективную внутреннюю политику. Попытался насильственно навязать всем без исключения «общую» идеологию. Ту, что выражалась пресловутой уваровской триадой. Результат хорошо известен. Это бунты, восстания, революции. Наконец, появление политических партий. Начало тому положила социал-демократия королевства Польского и Литвы, объединяемых общей конечной целью — свержением самодержавия, освобождением народов, угнетаемых им.
Развал Российской империи на отдельные национальные государственные образования, предвозвестником чего стала революция 1905 г., начался во время Первой мировой войны как ее прямое следствие. А вместе с тем и как проявление глобальной стратегии Германии при ее прямом вмешательстве. Так, уже в 1916 г. от России отделилась Литва. В следующем году за нею последовала Украина, а после соглашения с СНК РСФСР обрели независимость еще Финляндия и Польша. В 1918 г. процесс суверенизации резко усилился. Охватил все территории, оккупированные германскими и турецкими войсками.
Большевики давно и отлично понимали, какую угрозу целостности страны несут любые формы проявления национализма, изначально противопоставили ему не только интернационализм, но и унитарный принцип государственного устройства. Закрепили его первой за всю историю нашей страны Конституцией 1918 г. Зафиксировали в ней, что Российская Федерация в границах бывшей Российской империи, но без Польши и Финляндии, не имеет никаких национальных образований. Складывается лишь из областных объединений, создаваемых из двух-трех, а то и более губерний, исторически и, главное, экономически тесно взаимосвязанных.
Однако реальный характер Гражданской войны, в равной степени и классовой, и политической, и межэтнической, продемонстрировал слишком уж реальную силу национализма, даже у некоторых большевиков. Вынудил отказаться от первоначальной, вненациональной идеи построения государства. Пойти на признание и суверенных, и автономных национальных советских республик. Но только под давлением обстоятельств, а потому — временно, до той поры, пока модернизация экономики не изменит облика страны, не консолидирует ее население.
Вот отсюда и то согласие на условные, отнюдь не этнические, а всего лишь административные границы. Отказ от плебисцита — практики, столь характерной для версальского переустройства Европы. Создание будущих союзных республик с включением — ради достижения в ближайшем будущем вполне понятных целей — экономически развитых территорий с преобладающим русским населением: Донецко- Криворожского бассейна, Одесской и Херсонской губерний — в составе Украины, Могилевской и Витебской губерний — в составе Белоруссии. Ну а в Закавказье, где такое решение оказалось невозможным, применили другое — федерализацию, да еще двухуровневую.
Откровенно полиэтнический облик первых четырех союзных республик подчеркивался многими чертами. И объявлением в трех из них государственными нескольких языков. И созданием различных форм автономии для нацменьшинств — от республик до районов, округов.
Противовесом же потенциальным, не исключавшимся на будущее, центробежным устремлениям союзных республик, сдерживающей силой служила идея социализма, общесоюзная ВКП(б), что и обусловило появление ее весьма сложной, своеобразной структуры, да система жесточайшего, всепронизывающего контроля в лице ОГПУ.
Системная модернизация экономики всей страны, а вместе с нею и быта, начало быстрого культурного роста в годы первой и второй пятилеток сыграли свою роль. Вне зависимости от выполнения планов, подлинные достижения привели к неизбежной реорганизации административного устройства СССР. Правда, успели осуществить ее только в РСФСР. Там, на рубеже 1920–1930-х гг. образовали края, повторявшие прежние областные объединения. Края, включавшие не только несколько упраздненных губерний, но и автономные республики. Тем самым Фактически понизили статус последних. Их незаметно, без особой огласки, превратили из субъектов Федерации всего лишь в некие национальные районы, подчиненные теперь не ВЦИКу, а администрации краев.
Однако уже к середине 1930-х гг. от подобного рода реорганизации отказались. Вернулись к национальным основам государственного строительства. Восстановили прежний статус автономных республик, даже повысили его для некоторых. Преобразовали Таджикскую, Казахскую, Киргизскую в союзные. А заодно ликвидировали Закавказскую федерацию. Вместе с тем Конституция 1936 г., зафиксировавшая эти перемены, окончательно отошла от даже лишь по форме договорного, конфедеративного характера Советского Союза. Усилила фактическую унитарность еще и системой управления новой экономикой. Поставила всю ее под прямой контроль центра, Москвы, через главным образом союзные наркоматы.
Возвращение к национальным принципам было обусловлено тем, что СССР, как оказалось, все еще пребывал на весьма низком уровне культурно-политического развития. Треть населения, прежде всего сельского, оставалась азбучно неграмотной. Более половины — лишена столь необходимой для появления гражданского самосознания элементарной информации, ибо огромное число населенных пунктов не только не имело возможности получать газеты, журналы, но и не было радиофицировано.
Отсутствие достаточного количества жилья в городах, на стройках оставалось непреодолимым препятствием для ухода крестьян из деревни. Заставляло делать такие перемещения строго дозированными, контролировать их с помощью паспортной системы, прописки. Ну а все это в совокупности продолжало поддерживать существование обособленных моноэтнических регионов, сохранявших давние, дедовские быт, обычаи, традиции, привычки.
Радикальный сдвиг наметился лишь в октябре 1937 г. На октябрьском Пленуме ЦК, где по докладу Сталина приняли, наконец, постановление об обязательном преподавании русского языка во всех школах национальных республик. Как единственно возможное средство проведения в жизнь закона о всеобщей воинской обязанности. Но и как первый конкретный шаг на длительном пути создания единой советской нации.
К сожалению, дальнейшие привходящие события затормозили начавшийся процесс. Сначала — включением в состав СССР восточных районов Польши, стран Прибалтики, Бессарабии. Внезапным пополнением населения Союза многомиллионной массой людей, не только не знавших русский язык, но и просто требовавших как минимум одного-двух десятилетий для ассимиляции в уже сложившийся советский образ жизни. А потом в годы Великой Отечественной войны трагическим совпадением необходимости принять два взаимоисключающих решения.
С одной стороны, создание ООН, заведомое большинство в ней англо-американского блока, заставляло добиваться принятия в ООН союзных республик. И для того пойти на откровенно формальное придание им черт, приближающих их по статусу к британским доминионам. В январе 1944 г. объявить о создании республиканских наркоматов иностранных дел, обороны. Но с другой — именно тогда же приступить к подавлению вооруженного националистического подполья. Того самого, что было создано в Прибалтике, на Украине с помощью вермахта, для его прямой поддержки. Эта ситуация и вынудила тогда отказаться от значительного ослабления роли партии, от отделения ее от государства. Сохранив партию как один из самых надежных противовесов ожившему национализму, центробежным устремлениям.
