Не успев закончить последнюю фразу, я бросился к столу подростков. Публика кафе онемела от ужаса. Меня словно ошпарило кипятком. Сметая на своем пути чужие столы с напитками, я несся к подросткам и готов был передушить их всех, абсолютно всех!!!
Но вдруг… Нет… Нет… Только не сейчас…!!!!
Легкие словно перекрыло плотиной; я начал глотать воздух, как рыба, из носа предательски закапала кровь. Тело плыло, ноги не слушались. Всеми силами стараясь совладать с предательским приступом, я зашатался и облокотился на какой-то стоящий рядом стол. Падая, я свернул чашки, тарелки и блюдца, основательно залив одежду сидящей за этим столом оцепеневшей парочки.
Меня штормило и трясло, глаза выкатывались из орбит. Я мычал, пытаясь, хоть как-то собраться. Оторопевшие подростки, которые сначала не на шутку перепугались, заметили свое превосходство и начали надо мной откровенно смеяться.
– Ооо, смотри, а старик-то пьян! – Ржал «сын депутата». – Даже встать не может!!! Да… это смешно!!!
– Суки… – Стонал я. – Завтра вам всем прострелят башни… Будет что на том свете вспомнить… обещаю…
На мои проклятия и слова юнцы не обращали внимания, продолжая гоготать.
– ДА КАК ВЫ МОЖЕТЕ, ПРИДУРКИ?!!! – Неожиданно вскочила из-за стола Полина. – Вы что, не видите, что человеку стало плохо?!!! Он не пьян, у него приступ… А ну быстро отсюда марш! Пожалуйста, не нарывайтесь на неприятности.
В этот момент Полина выглядела столь решительной и сильной, будто это была не юная девочка- актриса, а настоящая женщина-воительница, древнегреческая амазонка. В ее голосе звучали сила и уверенность. Почувствовав ее превосходство, гогочущие подростки мигом заткнулись и растерялись.
– А что мы… – Мямлил второй. – Мы просто так… Он сам начал…
– Да мне наплевать, кто из вас первый начал! – закричала Полина. – А ну вон, быстро!
Она угрожающе шла к их столу, поигрывая мобильником. «Депутатский сын» попытался, было, хорохориться, однако парень в полосатом свитере толкнул его в бок. Похоже, он понял всю бесперспективность ситуации и тоже решил ретироваться.
– Ладно, Серый, не вые… пендривайся… – При Полине сопляки даже не смели материться. – Пойдем отсюда скорее… Мы же не хотим проблем…
Виновато опустив глаза, ребята быстро прошли к выходу. Тот парень, что первым подал идею об «отступлении», даже подошел к Полине и извинился. Полина спокойно посмотрела на него и сказала, что ничего страшного нет, все нормально, все помирились, и, как только они ушли, она бросилась ко мне, помогать бороться с приступом.
– Феликс… Феликс… Ты как? – Она старалась приложить к моему лбу платок. – Скорую! Быстро! – крикнула она бармену, который все это время стоял как истукан.
– Уфф… – Я постепенно приходил в себя. – Все н-нор-мально…
– Феликс, ты должен поехать к врачу!
– Не-не! – Хотя тело, по-прежнему, плохо слушалось, я чувствовал в себе уже немалую уверенность. – Поеду домой, отлежусь… Все будет хорошо…
Ноги до сих пор двигались как ватные, но я приходил в себя. Оставив бармену пятьсот баксов в качестве компенсации за погром, я вышел на улицу и поплелся к дороге. Полина, поддерживала меня за локоть и довела до самой проезжей части, где я поймал такси и поехал домой на Николину. В душной машине мне было немного не по себе, но постепенно я оклемался, открыл заднее окно, высунул голову и стал глубоко дышать.
30
Когда я преступал порог дома, в голове чувствовалось брожение и неуверенность, будто я возвращался с недельной пьянки. По-моему, у меня дергался висок – или мне так казалось. Необходимо было полежать несколько часов и оклематься.
Но как только я вошел в гостиную, сразу увидел разгневанную Марину в ее розовом ночном пеньюаре. Ее лицо искажала гримаса злости. Ясно. Она все знала…
– Ах, вот ты где! Ты все шляешься, сукин сын! Что? – кричала она, размахивая руками. – Очередную шлюху себя нашел, деньги некуда тратить?
Мое сердце сжалось… Никто не смеет так говорить со мной, никто не смеет оскорблять Полину.
– Заткнись! – заорал я во весь голос. – Заткнись! Полина не шлюха! Посмотри на себя, мерзкая сисястая шваль!
Действительно, в этом нелепом розовом прикиде, в этой псевдоэротичной ночнушке, Марина смотрелась как огромная разжиревшая курица, напялившая на себя купленный на распродаже в секс-шопе наряд. Я знал, что вопрос веса – больной для Марины: она постоянно ходила к разным диетологам и тратила кучу денег на таблетки – ума не хватало от дивана жопу оторвать. Но в том моем состоянии меня нельзя было остановить. Я мог высказать все, все самое неприятное…
– Что?! – Взорвалась Марина. – Да как ты смеешь? На себя посмотри. Обрюзгший пьяный уродец, снимающий дешевых проституток… Конечно, как мужчина, ты уже давно никто, и никто тебе, кроме как за подаренный «Мерседес» и бутики не даст!
– Да как ты смеешь мне это говоришь, шваль! – закричал я. – Ты! ТЫ!!!! Мерзкая тварь, которая живет на мои деньги… Да если бы не я, ты вообще бы уже давно ушла на дно – вместе с твоим дебилом Ванечкой, которого ты воспитала полным недотепой!
– Не смей так говорить про нашего сына! – заорала она. – Ты никогда не уделял ему времени со своими гастролями и концертами, тебе больше нравилось проводить время с друзьями-кретинами, продюсерами- мудаками и продажными шлюхами!
– Заткнись, Марина… – От ее крика мне становилось дурно. – Заткнись… – Я наклонился вперед. – Заткнись, прошу тебя…
– Неет, дорогой! – она видела что, мне плохо, но от этого ее охватило злорадство. – Я тебе все выскажу! Ты забыл, как приехал в Москву никем и ничем, как ты бегал по этим консерваториям с нотами, неудачник? Ты забыл, как тебе помог мой папа, познакомив с Димой, который устроил тебе первый в жизни концерт? А когда в девяностые ты, как мудак, ушел из Союза Музыкантов и сидел, сложа руки, не мой ли брат устроил тебя на радио? А?
– Такого не было, нет… – Я оседал на пол, чувствуя, что жизнь почти покидает меня.
– Ты послушай! – Она явно хотела добить меня. – А все эти твои вечные депрессии, истерики, кризисы? Я всегда это терпела, я всегда старалась быть с тобой мягкой.
– Неет… – Я уже буквально стоял на коленях, держась за голову. – Нет…
– И запомни, Феликс. Другая женщина давно ушла бы к другому человеку, плюнув на все твои миллионы. Лишь такая как я может тебя терпеть. И знаешь, я очень жалею…
– НЕЕЕТ! – Огромным усилием я собрал себя в кучу, вскочил и бросился на нее с кулаком. – Да как ты смеешь, сучка! Ты в жизни ни копейки без меня не заработала! Я… яяя… Я…!
В диком порыве злобы я явно не рассчитал удар и пронесся мимо. Захлебываясь на ходу воздухом, я споткнулся и упал на пол, ударившись головой. На меня посыпались жестокие удары ногами…
– Запомни… Феликс! Запомни!!! – Последнее, что я слышал: – Ты просто неудачник!
Все померкло, я потерял сознание, провал…
32
– Ему нельзя больше волноваться. Любое волнение может оказаться критическим.
– Да, доктор, я все понимаю. Вы даже не представляете, какие усилия я прилагаю.
– Поймите, это не шутки. Ему нужен серьезный отдых подальше от города и как можно скорее.
Эти слова проходили словно через вату, я слышал их будто издалека. Постепенно я понял, что нахожусь в больничной палате. Когда я наконец смог открыть глаза, вокруг была тишина. Рядом сидела Полина.
– Где доктор? – спросил я. – Что со мной случилось?
– Только что ушел. Феликс, – ее глаза были полны тревоги, – ты еле уцелел.
Я попытался шевельнуться, но ощутил резкую боль в шее.
– Жена тебя била… – Мрачно продолжила Полина. – Если бы она не остановилась, могла бы вообще убить. Вот гадина какая. Ведь видела, что тебе плохо. А нет, специально, добивала.
