жил в Ростове. Дядя Пухлый ведал большим магазином в районе «Россельмаша». Не сомневаюсь, вы вскоре встретитесь с этим нахмуренным хищником. Короче – однажды дядя Пухлый предложил нам переехать в Бердянск и приобрести на имя мамы домик с роскошным садом: ему, видите ли, неудобно становиться владельцем недвижимого имущества.
Мне были обещаны черный костюм и импортное пальто. О них я мечтал. Я, студент второго курса, уговорил маму, так что мое падение, выражаясь литературно, началось ещё до первой поездки в Ялту и знакомства с Джейраном.
К домику дядя Пухлый в волшебные сроки пристроил двухэтажный дом, одиннадцать коммерческих комнат и отдельную квартиру для себя из четырех комнат, хотя по сей день в ней не живет. Мы – мама, жена погибшего командира эскадрона, и я – стали мнимыми владельцами двух домов по системе: заботы наши, доходы дяде. В этом доме и был прописан Джейран.
Неделю назад я из Сухуми слетал к дяде Пухлому. Пришёл в магазин. Узнаю – дядя им уже не ведает. Работает в управлении торговли. Устал от материальной ответственности. Я подкараулил его у выхода. В доме дяди я бывал два или три раза в год. Квартира сверхотличная. Дверь всегда на цепочке.
Если даже цепочка снята, дальше порога вас не пускают. В прихожей поверх плюшевых дорожек красуется белая полотняная, по ней гуляют два пушистых кота. Людям вход закрыт. В квартире царствует культ быта, – всё вылизано, начищено, всё блестит и сверкает. В одной из комнат перед иконами вечная лампада, мамаша дядиной супруги назло коммунистам демонстрирует свои страстные отношения с богом.
Пухлый, увидев меня, чуть вскинул голову – сделать большее ему мешает толщина шеи.
«Где побеседуем?» – спросил он. Я – «В ресторане».
«Туда не хочу».
«К вам пойдём».
«Это не разговор».
Я уже не мог видеть его хмурую кабанью физию. Глядя на неё, кажется, что Пухлого мучает изжога.
«Пойдём ко мне в гостиницу», – предложил я.
«Чего вздумал».
«Может, в прокуратуру?»
«Угрожаешь?»
«А что?»
«Ну чего тебе надо? Деньги?»
«Хотя бы. Вы мне должны комиссионные за не доставленные вам пятьсот джемперов и за восемь лет скромного поведения, благодаря которому вы находитесь здесь, играете с вашими котами, а не толкаете рудничные тачки на брегах хладных морей».
Мой непочтительный тон оскорбил Пухлого, его широкие ноздри побагровели, он был похож на вепря, почуявшего охотников.
«Тебе достанутся два дома, через два месяца ты будешь введен в наследство и выплатишь мне разницу».
«Я могу вам вернуть оба дома посредством дарственной записи. Приплаты не возьму».
«Видно, не знаешь, что творится».
«Наконец-то взялись за вашего брата», – сказал я.
Пухлый икнул. Раз, другой, третий… Он понял – я вернулся другим.
«Ты что – может, тебя устроить в психиатрическую? Делом, сколько просишь?»
«Ни рубля. Мне за всё заплатит наличными Джейран. Где он сейчас?»
«А почем я знаю. О нём давно ни слуху ни духу».
«Тогда платите вы».
«Сколько?»
Я умышленно заломил цену и добавил:
«Только валютой. Убываю за рубеж. Навсегда».
«Мерзавец!»
«Не понял? Потому что покидаю родину?»
«Я уже третий год живу на зарплате».
«Бережёте миллионы».
«Идиот. В общем, катись отсюда. Куда угодно, можешь даже слетать в генеральную прокуратуру или в КГБ. Не забудь, прошло восемь лет, есть такое положение – срок давности».
«Есть. Но вас просто из любопытства попросят объяснить, как вы распорядились со значительными валютными суммами и драгоценными слитками, которые я транспортировал от Яна Петровича к вам. В них законно заинтересовано Министерство финансов на предмет дальнейшего строительства жилых домов, детских садов, школ, здравниц, а также социалистической индустрии».
«Мерзавец!» – уже несколько патетически воскликнул дядя Пухлый, беспорядочно икая.
