В октябре 1945 года Клавдия Турбина вышла замуж. За одаренного дирижера и композитора, прибывшего в Ломоносовск из Ленинграда. Некоторые грани дирижерского характера невыносимо выпирали и не поддавались шлифовке. Дирижер непрестанно острил, неустанно лгал и непрерывно пил.
Последние две грани лишили его уважения, любви и прописки в квартире Турбиных.
Дирижер покинул берега Северной Двины в нетрезвом состоянии и очутился на Дальнем Востоке в качестве руководителя ансамбля музыкальных эксцентриков. Пригодилось его стремление острить. Номер эксцентриков длится девять минут, и не пить в это время может каждый.
ВИДЕЛА?
На крыше ресторана «Амра» располагается кафе с тем же названием. Столики защищены от сухумского солнца пестрыми тентами. Изредка посетители кафе наблюдают цирковую игру дельфинов. Иных примет у «Амры» нет. Её не прославляют ни обходительность официантов, ни качество кофе. Нормальное курортное кафе. Отдыхающий, добравшись до Сухуми, приехал дышать, загорать, купаться, а не питаться – это отлично усвоено трестом ресторанов.
Катя и Ася завтракали в нарядной «Амре», окруженной с трех сторон Черным морем, недалеко от пляжа, где плещутся волны и курортники.
Именно в тот момент, когда Катя и Ася спускались с крыши, Илона, Курбский и Кутин ступили на бетонированный мол.
Илона Голицына нечаянно взглянула на девушку в легком костюме цвета переспелой малины и почувствовала некое досадное беспокойство.
Подобное беспокойство появляется у известной актрисы в связи с дебютом талантливой, притом красивой, со сценическим обаянием молодой артистки. Угасающей актрисе остается либо, содрогаясь, покровительствовать восходящему таланту, либо выживать его из театра. По-разному бывает. Чаще второе.
Илона вспыхнула. На один миг, вполне достаточный, чтобы возненавидеть незнакомку. Уж слишком приметна была её внешность – глаза, осанка, гордый профиль.
Курбский улыбнулся:
– Обратите внимание… Девушка в малиновом… Просто двойник «Неизвестной» с картины Крамского.
– Сравнили, – осмелился заметить исполняющий должность супруга доцент Кутин. В его обязанности входило раболепие перед номинальной супругой.
– Эта девушка серьезный конкурент вам, Илона, – вторично усмехнулся Курбский.
Курбский презирал человечество в целом, не делая исключения даже для Илоны Голицыной, своего помощника. И не упускал случая, чтобы побесить её.
– Прошу меня никогда и ни с кем не сравнивать.
Илона вторично вспыхнула и отказалась завтракать в ресторане «Амра», где Курбского знали как «известного ученого, академика». Для него накрывали стол в маленьком зале за музыкальной эстрадой. Особые блюда для него готовил лично шеф-повар. Илона заявила, что возвращается домой. Немедленно.
– Я остаюсь. Буду обедать один.
– В этом кабаке? – уронила Голицына.
– Лучшем в этой местности.
Кутин по положению не имел права высказывать своего мнения, он досадовал на Илону, как лакей, тайком.
С каким наслаждением Голицына собственноручно швырнула бы в море встреченную незнакомку, на которую обратил внимание её шеф, незнакомку с гордой осанкой и независимым взглядом. Илона, как радар, уловила дерзкую силу Катиных глаз.
– Чем вы недовольны? – вдруг спросил Курбский, чтобы ещё больше досадить Илоне.
– Как можно быть довольной? Что за курорт, какая публика? И вообще – что за жизнь?!
– Видела? – спросила Ася Катю, когда они миновали Голицыну и сопровождающих её лиц.
– Видела. Сверкает, как цирковая актриса на манеже при свете юпитеров, – ответила Катя.
Сегодня сухумский пляж уже не прельщал Бура, не стал загорать и Воробушкин. Шикарный Богдан нынче выглядел иначе. Его курортный облик изменила усмешка Воробушкина, оглядевшего накануне костюм Бура, его туфли и сорочку цвета бычьей крови.
– Вам не нравится мой общий вид, – понял Бур.
– Ей не понравится.
– Вы знаете эту девушку?
– Да.
– Завтра я буду другим.
Сегодня Бур предстал перед Воробушкиным в ином виде: в легком светло-сером костюме, белой рубашке. Оба рассмеялись.
– Человек, очищающий душу, меняет кожу, – сказал Богдан.
– Согласен. Куда пойдём? Вам хочется увидеть Катю Турбину? Постараемся её встретить.
– Кто она?
