его сзади. Увидев Катю, он вскинул брови, поднял плечи и руки – одним словом, вздыбился. Пусть так.
– Евгений Иванович… в романах такое состояние именуется – нет слов. К сожалению, я никогда не был героем благородного романа. Верите?
– Да.
– Эту девушку я встречаю не впервые. И всякий раз выгляжу идиотом или бульварным нахалом. Она это заметила, что меня серьёзно огорчает. Вы не знаете, кто она?
Воробушкин неопределенно улыбнулся. Он был знаком с Катей, но многого не знал. Не знал, что…
…В декабрьскую стужу 1942 года семь девушек-красавиц в серых шинелях, предводительствуемые младшим сержантом Клавдией Турбиной, прибыли в детский дом самых маленьких. Зачем? Поделиться праздничным солдатским пайком, убрать елку и повеселить ребят.
Папы малышей сражались далеко от Ломоносовска, а мамы… Неизвестно, живы ли мамы, ленинградки, новгородки, псковитянки, киевлянки.
Маленькие беженцы расположились в двухэтажном кряжистом доме, когда-то особняке купца- лесоторговца.
Фашисты не каждый день бомбили район детского дома. Не хватало самолетов и бомб – раз, стало опасней летать – два, наши всюду понатыкали зенитные батареи и стали подымать в воздух невиданные доселе «яки», «лаги», более проворные и более огневые, чем «мессеры».
Конечно, если бы фашистские летчики знали, что всего в трех километрах от судостроительного завода находится дом, в котором обитают трехлетние большевики. О! Они бы пошли на риск и сбросили бы на детдом пяток бомб, но фашисты не все знали. Далеко не всё.
Разве могли они знать, что Клавдия Турбина, в день, когда ей исполнилось двадцать лет, 14 декабря 1942 года, командуя артрасчетом, расстреляет «Юнкерс-88» и его ведомого «Юнкерс-87».
Кто бы поверил, что вот эта синеглазая поморка с бледной родинкой над губой хладнокровно рассчитает скорость и высоту налетчика и заставит его приземлиться на дне Белого моря.
Командир зенитного полка, пожилой майор, дважды искалеченный на западных фронтах, невпопад целовал Клавдию и всех семь красавиц артиллеристок, сбивших два «юнкерса» в полторы минуты.
Тридцать первого декабря на море резвился шторм, над землей и в поднебесье мятежная пурга, беломорская, с посвистами, завываниями и прочей не вполне симфонической музыкой.
Где там «юнкерсам» летать… Артиллеристов, свободных от дежурств, отпустили в гости к детям. Клавдия Турбина расставила силы – кто убирал елку, кто носил в дом дрова, кто топил печи, кто помогал на кухне. Военные моряки принесли детям несколько рыбин, печенье и шоколад из дополнительного пайка.
Клавдия нечаянно открыла дверь детской спальни. На табуретке, насупившись, сидела девочка лет двух, с чудесными каштановыми волосами, темноглазая, с гордым с заметной горбинкой носиком.
– А почему ты здесь? – спросила Клавдия.
– Я наказана.
– За что?
– Не слушалась. Залезла в сугроб и набрала снег в валеночки.
– Как тебя зовут?
– Катя.
Девочку звали Тамарой Мухиной. Её привезли из Ярославля, где лечили в больнице. Пассажирский поезд, в котором матери с детьми следовали из Харькова в Москву, а Тамара с мамой в Котельнич, был растерзан бомбами налетчиков фюрера, «беззаветно и смело» нападавших на любой, даже незащищённый поезд.
Тамаре неизвестно когда понравилось имя Катя, в она упорно твердила, что её зовут Катей.
– Ты моя мама? – спросила Катя-Тамара.
Ах, женщины, в том числе девушки-зенитчицы! Сержант, командир орудийного расчета, стреляет по смертоносным «юнкерсам» – и вдруг слезы…
– Да, я твоя мама, – не раздумывая ответила синеглазая командир-артиллерист.
– Тогда посиди со мной. Меня скоро простят. Пойдём в наш красный уголок и будем петь… Хочешь, спою?
– Хочу…
Катя спела веселую песенку, сержант с удовольствием поплакала.
Через несколько дней Катя увидела во дворе быстро идущую Клавдию и кинулась к ней:
– Пришла моя мама.
Бывший председатель городского совета Ломоносовска, командир пехотного батальона, отец Клавдии капитан Турбин погиб под Тулой зимой 1941 года.
Мать Клавдии, Наталья Мироновна, старшая медсестра морского госпиталя, два с половиной часа добиралась до дома маленьких беженцев, везла Кате и детям гостинцы от раненых моряков…
– Я твоя бабушка, – сказала Кате Наталья Мироновна.
Через полгода Наталья Мироновна привезла Катю в свою квартиру. Навсегда.
Клавдия утвердилась в правах мамы, Тамару удочерили под именем Екатерина Турбина.
