Министр обороны СССР Г. К. Жуков в Югославии. Почетный караул в порту Задар. 1957 г.
Об этом же говорит и письмо, написанное в 1955 году моей маме, которую он бесконечно любил и доверял ей самое сокровенное, чего не доверял никому:
«Сегодня ночью видел угнетающий сон, в который, к сожалению, я верю, как в предзнаменование чего-то неприятного. А эта вера основана на горьком опыте, о чем я тебе в прошлом рассказывал… Я стоял и любовался закатом на берегу моря, всматривался в знакомые предметы на побережье Гагры. Закатилось яркое солнце, и я увидел плавающих рыбок. Двух из них я поймал, а одна как-то плавала в некотором удалении. Поймав ее, я бросил ее в лодку к остальным рыбкам, но что я вижу? Хвост у нее рыбий, а голова змеи. Через пару минут, пока я размышлял, она выползла из лодки и бросилась мне на грудь. Извиваясь, эта гадюка вытягивала свою голову, а жало вилось около моей шеи. Все мои попытки схватить ее оканчивались неудачами. Проснувшись, я хорошо запомнил ее зеленые глаза, золотисто-коричневую кожу… Вопрос: кто эта гадюка? Что значат ее попытки укусить меня?
Я в сны не верю, но когда вижу гадюку, я верю в то, что мне делают какую-то гадость. Ну, хватит, поживем-увидим. Мне не привыкать сталкиваться с гадостями гадких людишек».
Таковые составляли лишь малую долю, в большинстве же своем, те, кого жизнь сводила с Жуковым, относились к нему с благоговением. Более того, напутствие Жукова некоторые люди воспринимали как «благословение».
Создатель нашего знаменитого автомата М. Т. Калашников вспоминает: «Конечно же, в поисках своего вольного или невольного „крестного“ я не раз потом мысленно возвращался к личности Георгия Константиновича Жукова… Да, были и перед встречей с ним те, кто помогал, наставлял, поддерживал — чем только мог. Но
Нине Васильевне Киселевой, которая родом из деревни Переходы Смоленской области, в 1941 году было всего 13 лет. Нина, помогая партизанам, могла ночью в одиночку идти тридцать километров, чтобы передать данные подпольщикам, помогать под огнем раненым, стрелять из пулемета, сквозь двойной патруль оккупантов нести в футляре от швейной машинки две мины, чтобы потом взрывники уничтожили важный для врага мост. В 14 лет она была награждена орденом Красной Звезды. Когда она однажды принесла партизанские разведданные в штаб дивизии, ей велели задержаться — приехал генерал армии Жуков. Он вручал ордена награжденным, говоря каждому несколько слов. Дошла очередь и до Нины.
— Ну что тебе, малышка, пожелать? — улыбнулся генерал. — Переживи эту большую страшную войну, найди свое счастье, стань хорошей матерью.
Приподнял, поцеловал и опять поставил на землю. Нина обиделась на будущего маршала. Ну пожелал бы он ей, скажем, Гитлера убить, или стать Героем Советского Союза, или дойти до Берлина. А тут — матерью… Разрыдалась она от обиды.
Позже Нина окончила военное училище, дошла до самого Берлина. Героем Советского Союза она так и не стала. Зато через двадцать пять лет стала матерью-героиней, родив и воспитав одиннадцать детей!
О том, как простые русские люди переживали последовавшую за Победой опалу отца[25], как они молились о нем, радовались его возвращению в Москву, передает письмо старика 114 лет (почти ровесника моего деда Константина Артемьевича, родившегося в середине XIX века):
«Дорогой мой, любимый маршал!
Ваш верный слуга, дедушка Терентий Козырь, 114 лет. Прошу Вас прочитать письмо, хотя и скверно написано, ведь я малограмотный, да еще и старый человек, лежу в больнице, а сам думаю о завтрашнем дне. Я живу один, имею домик (одна комната и кухонька), внучка-инвалидка ухаживает за мной, варит, стирает. А меня ругают: вот, говорят, будет еще жить, такой хороший.
Двенадцать часов ночи пробило под 12 февраля. Не спится мне, старику. Тоска съедает мою грудь, все передумаешь и обо всех, а в особенности о тех, кто ближе к сердцу и живет в моем сердце, пока не закроются мои глаза и сердце не перестанет трудиться — открывать да закрывать двери свои. Простите меня, самый дорогой воин нашей страны Российской, глава наших побед, краса нашей Родины, незабвенный и неоценимый человек. Тронут до глубины сердца, плачу от радости, что взошло солнышко, которое меня грело, а потом что-то перестало греть. Такая тьма была в моем сердце, что чуть не умер от скорби. Вы — наш корабль боевой, перед которым все рушилось, и немецкая твердыня пала под ноги Ваши. Я день и ночь следил за Вашим движением на фронте и молился, чтобы Бог хранил Вас от несчастий, чтобы лучше я умер, чем Вы, а Вы бы жили сто лет.
Окончилась война, и боевой корабль вернулся в родное житейское море, затуманилось море, и не стало видно любимого корабля-победоносца, какой-то туман на море стал. Загоревал я о боевом корабле, пронеслись слухи, что буря ужасно качает корабль, ибыло несчастье на корабле. Я еще больше стал молиться о спасении, и что с ним — не было слышно, но потом были слухи, что корабль чуть не погиб. Боже, верни его невредимым! И что же, совсем пропал слух, где корабль. Я не переставал молиться, и слушать, и спрашивать, где корабль. Кое-где в печати появилось про корабль, что приплыл под вывеской „Жуков“. Нет, не то, не тот корабль побед.
Я проливал слезы не один год и молил Бога, укажи хоть во сне, есть ли, жив ли он. И вижу во сне: приплыл корабль, имя его — Жуков Г. К. Все подняли руки и плакали от радости, встречая, а мое сердце было в такомвосторге, что чуть не лопнуло от радости. На этом я успокоился: значит, жив, невредим, и начал молиться о здравии Вашем, Георгий Константинович!
Проходит время. И вдруг по радио передают о Вашем назначении министром обороны СССР (в 1955 году. — М. Ж.). Я как закричал: „Да здравствует дорогой наш защитник, не жалевший своей жизни за Родину, шел на смерть! Слава Богу, слава, многие лета, многие лета Георгию Константиновичу Жукову! Теперь я в спокойствии, и умирать не надо!“ А те, что живут со мной, посчитали, что я сошел с ума, пошли за врачом, но это была такая радость для меня! Желаю жить сто лет и побеждать врагов. И я, старик, молюсь о Вас и храню Вас в сердце своем, пока не закроются мои глаза.
Писем, выражающих добрые, «от избытка сердца», истинно православные чувства к отцу, очень много. Я привожу наиболее понравившиеся мне письма простых людей, которые иллюстрируют мои мысли. Однако это вовсе не означает, что в домашнем архиве нет писем от людей высокопоставленных, военных и гражданских, не только из нашей страны, но и из-за рубежа, но они более официальные.
Главнокомандующие стран антигитлеровской коалиции: (слева направо) Монтгомери, Эйзенхауэр, Жуков и Делатр де Тассиньи. Берлин, 1945 г. Рукой Эйзенхауэра сделана надпись: «Маршалу Жукову с восхищением».
