Вскоре плакаты были готовы, и мы отправились к остальным. Там тоже постарались. Американец написал по-английски «HELP!!!», Агриппина Аристарховна по-русски «Помогите!!!». Иван Васильевич – «Спасите». Гена – «Звоните на ТВ», у Ксении получилось самое длинное послание, на целых двух плакатах. Она давала телефон папы и просила срочно ему позвонить. Шедевр написал «Нас убивают!». Кирилл Петрович ограничился SOS.
– Ну что, развешиваем на окнах? – спросил Вова.
– Поверх решеток? – Ник критически осмотрел решетки в кухне.
– Нет, протиснем между них. Бумажки-то тонкие. И решетки тут не такие плотные, как на двери.
– Надо бы скотчем прилепить, – сказала я.
– Это мысль, – кивнул Вова. – У Шедевра рука пролезет.
Скотч нашли в кухне, в выдвижном ящике стола, и принялись за работу. В результате мы пришли к выводу, что нам проще приклеивать плакаты к решетке со стороны стекла. Мы протискивали их между прутьев и закрепляли. Вскоре вся квартира была украшена физиономией депутата Верещагина с рогами и призывом «Спешите делать добро!». Депутат смотрел сквозь решетку. Мы все очень надеялись, что хоть кто-то обратит внимание на наши плакаты и позвонит в милицию, на телевидение, как просил Гена, или отцу Ксении, или хотя бы подойдет к двери! Интересно, нас услышат, если мы будем кричать? Например, если бы в дверь позвонили…
– Может, белый флаг вывесить? – предложил Кирилл Петрович.
– В смысле – простыню или наволочку?
– Не пойдет, – покачал головой Вова. – Народ не отреагирует.
– А если красный? – спросила я. – Я в одном шкафу видела красную скатерть.
– Нет, плакаты лучше всего, – сказал Лассе.
– Так мы будем пробивать потолок и черный ход? – уточнил Иван Васильевич.
– Наверное, лучше пробивать, – сказала я. – Хотя бы ради шума. Он тоже привлечет внимание, а тут еще и плакаты.
– Я – за черный ход, – сказал Кирилл Петрович. – И за стремянкой не нужно к трупам идти.
– Интересно, а они в мумии превратились? – вдруг задумчиво произнес Гена. – Пошли посмотрим?
Вова покрутил пальцем у виска.
– Нужно посмотреть, – сказал Ник. – Если они все превратились в мумии, то мы будем знать, что находимся в аномальной зоне.
– Ты в этом сомневался? – спросил Гена.
– А у нас под кроватью откуда мумия взялась? – взорвался Кирилл Петрович.
– Может, это кто-то из наших покойников? – высказал предположение Иван Васильевич, уже изрядно опохмелившийся.
– Перебрался под кровать?! – воскликнула я.
– Но ведь ангел-то был, – не унимался Иван Васильевич. – Который к Ксении приходил. И мумия ведь в белых одеждах.
– Ксения, что ты про него помнишь? – спросил Лассе. – Как он тебя… ласкал?
– Как мужчина, – пожала плечами она.
– И у него все было, как у мужчины? – уточнила я.
Ксения кивнула.
– Может, это как раз тот, кто все это подстроил? – Вова сделал широкий жест рукой, словно обводя всю квартиру.
– Или мужики, претендующие на Ксению, превращаются в мумии? – хохотнул Гена. – Кто-то там в камни превращался…
– Чего?! – Ксения завизжала, как базарная баба, у которой кто-то попытался свистнуть товар.
– Ты что хочешь этим сказать? – напрягся Кирилл Петрович.
– С тобой она согласилась добровольно, – стал рассуждать Гена с самым невозмутимым видом. – Ипполит к ней приставал, а она не хотела, и этот в белом, ангел или кто он там, тоже без приглашения. А Ксения у нас, наверное, ведьма или черная вдова. И все мужики, которые к ней прикасаются без ее согласия, превращаются в мумии. Про Шамиля, кстати, давно не было слышно.
– Ты сам веришь в то, что несешь? – спросила Ксения.
– Знаете ли, в этой квартире поверишь во что угодно, – заметила Агриппина Аристарховна. – Почему бы и нет? Ведь мумии же откуда-то появились!
– А ангел откуда взялся? – спросила Ксения.
– Кто-то же пускает газ, – напомнил Лассе.
– Кто-то убил Лен, – сказал Ник. – Кто-то убил Юрки. Кто-то утопил эту… в ванне. Кто-то зарезал вашего друга, – он кивнул Гене. – Кто-то убил Ипполита.
– И мою веревку кто-то выдернул из дымохода, – напомнил Шедевр.
– Вот именно, – кивнул Ник. – Значит, здесь кто-то есть, кроме нас. Или был. Мы же не исключали эту версию.
– Но где он прятался?! – воскликнул маленький человечек. – Я вчера все облазил и никого не нашел!
– Хорошо, пусть это тот, кто находился здесь с нами без нашего ведома, – серьезно сказал Лассе. – Но труп за одну ночь не может превратиться в мумию. Она год сохла, если не больше!
– Пошли посмотрим в кладовке, – сказала Ксения и встала. – Мне тоже интересно.
– Ты свихнулась, – прошептала я, вспоминая, как кофе покидал мой организм.
– А я тебя с собой не приглашаю, – ответила Ксения. – Ну, мужчины, кто со мной? Заодно стремянку возьмем.
Со всех сторон зазвучал барабанный бой. Потом началось то дикое пение, которое мы уже слышали. Звуки нарастали, затем внезапно стихли – и мы услышали вой милицейской сирены.
Признаться, я никогда в жизни не радовалась никакому звуку больше, чем этому. Милицейская сирена казалась мне райской мелодией, я готова была слушать ее вечно…
– Как оперативно отреагировали, – заметил Кирилл Петрович.
– А если не сюда? – подал голос Лассе.
– Не каркай! – воскликнула Ксения.
– Давайте стучать во все стены, – предложила я. – Просто стучать.
Родька Шедевр тем временем встал на подоконник и смотрел вниз на происходящее на улице.
– Сюда! – объявил он. – Выходят из машины. Ой, а это еще кто? «Криминальная лаборатория» на борту написано. Они же на трупы приезжают.
– Так у нас много трупов, – напомнил Ник.
– Они-то это откуда знают? – спросил Лассе.
– Но мы же им написали, – невозмутимо напомнил Ник.
Иван Васильевич хмыкнул. Вова сказал, что не удивился бы, если бы наши менты вообще не приехали по вызову людей из дома напротив, увидевших в окнах депутата подобные плакаты. Могли бы посоветовать звонить санитарам.
– Что пройдет сквозь решетку у двери? – посмотрела я на Вову с Геной. – Хорошо бы нам постучать во входную дверь. Так мы скорее привлечем внимание.
– Можно стучать в решетку, – заметил Лассе. – Металлом о металл. Это будет громко.
Мы всей толпой высыпали в коридор, и Вова с Геной какими-то инструментами стали со всей силы лупить по решетке.
Мы с трудом услышали звонок – щебет птичек.
Вова с Геной тут же работу прекратили, и мы все стали орать, чтобы нас из квартиры выпустили. Однако у депутата была прекрасная звукоизоляция, да и дверь толще, чем я видела у кого-либо. Правда, у меня нет знакомых депутатов и чиновников.
До нас доносились только голоса, фраз мы разобрать не могли, правда, надеялись, что создаваемый нами шум должен был привлечь повышенное внимание.
– Странно, что голосов с лестницы не слышно, – заметил Лассе. – Как хозяин переговаривается со звонящими в дверь?
