размерах этой благодарности. К сожалению, в России я сталкивался с этим многократно. А ваш дядя Ричард должен бы уже понять, что не следовало отправлять сюда коллекцию. Я также прошу вас убедить его передать коллекцию мне. Вы сами будете освещать весь процесс. Обещаю вам эксклюзив. И рассказ о некоторых других экспонатах моей коллекции.
– Кстати, а серебряные ведра вас не интересуют? – спросила я.
– Какие еще ведра?! – воскликнул Кевин.
Я рассказала про ведра Доброчинского, которые он собирался подарить государству Российская Федерация, но не сделал этого. Кевин сказал, что, пожалуй, возьмет и ведра. Я позвонила другому брату Доброчинскому, Сигизмунду Сигизмундовичу, продолжающему лечение в больнице, и объяснила ситуацию, потом передала трубку Кевину. Они договорились о встрече после выхода Доброчинского из больницы. Кевину в инвалидной коляске было сложно туда приехать, и здоровье Сигизмунда Сигизмундовича пока не позволяло ему прибыть в гостиницу. Я как раз убедилась, что ведра все-таки остались у Доброчинского, а не отправились в виде вещественных доказательств в Управление, прокуратуру или еще какие-то официальные русские инстанции. Я так и предполагала.
Как только Кевин отключил связь, мой мобильный зазвонил. Это оказалась Клавдия Степановна.
– Тебя тут ФСБ разыскивает, – сообщила русская дама. – Твой дядя Ричард поднял переполох, но не сообразил позвонить тебе на мобильный.
Я пояснила, что у дяди Ричарда есть мой английский номер, а сейчас в мобильный вставлена питерская sim-карта. Клавдия Степановна не стала спрашивать, где я нахожусь (вероятно, чтобы не давать лишней информации сотрудникам ФСБ, к которым большинство русских относится настороженно), и рекомендовала мне проследовать к дяде Ричарду.
Помощник Кевина вручил мне список телефонов для связи, сам Кевин просил звонить. Я ведь поняла, чего он хочет. И вообще, если мне потребуется какая-то помощь, не исключено, что техасский миллионер и его помощники ее окажут.
Глава 21
Дядя Ричард радостно бросился мне навстречу.
– Бонни, дорогая, где ты была? Я думал, что тебя уже украли в этой кошмарной стране! Здесь крадут людей средь бела дня! Кражи происходят на оживленной трассе!
Возможно, дядя Ричард говорил бы еще очень долго, но у него за спиной прозвучало вежливое покашливание.
Я увидела, что в комнате собралось человек пять «незваных гостей», на небольшом столике лежали два креста, вероятно, изъятые у финнов. Мне задали несколько дежурных вопросов (вероятно, просто для отчетности), и вскоре все посторонние номер дяди Ричарда покинули. Конечно, если бы я была нужна сотрудникам русских органов, меня давно нашли бы в гостинице. Да и провела я в номере Кевина не так уж много времени. До этого находилась у Юрочки.
– Бонни, что делать? – рвал волосы на голове дядя Ричард, когда мы остались вдвоем.
– В смысле?
– Ну, вообще… Я же хотел как лучше…
«А получилось, как всегда в России», – добавила я про себя, а вслух пересказала предложение Кевина.
– Нет! Нет, ни в коем случае! Эта коллекция должна выставляться в России! Я категорически против! Никакой Америки!
– Ты уверен, что она в России дойдет до Эрмитажа в целости и сохранности? Сейчас вообще неизвестно, где она. Ее могут найти неполной. Потом ты должен будешь отдать четверть экспонатов Вики Фостер, или тебя ждет долгий судебный процесс, а Кевин вполне может договориться с ней и в дальнейшем выставлять коллекцию полностью.
– Он тебя купил!
– Нет, он меня не купил. Я просто передаю тебе деловое предложение. И на самом деле не знаю, что лучше – и для тебя, и для коллекции.
– А для тебя, Бонни?
Я задумалась, потом честно призналась, что мне все равно. Всегда стараюсь сохранять нейтралитет. Возможно, потому, что я – холодная, трезвомыслящая англичанка, хотя во мне и течет немало русской крови, толкающей меня на авантюры и расследования. Но всегда в журналистской работе стараюсь оставаться объективной, несмотря на мои собственные симпатии и антипатии. Читатели сами должны принимать решения и определяться со своим отношением к делу. Моя задача – констатировать факты. И я в самое ближайшее время займусь сбором информации о музее Кевина в Техасе. У нас в газете есть люди, специализирующиеся по США. Может, они сразу же ответят на мои вопросы. Может, через какое-то время. Может, сама слетаю в США.
Мне хотелось одного – найти коллекцию и узнать, кто провернул это дерзкое ограбление.
– Вики все-таки имеет право на двадцать пять процентов? – уточнила я у дяди Ричарда.
Он покачал головой и стал объяснять, как консультировался у юристов. Несмотря на его слова, стопроцентной уверенности у меня не появилось. Ни в чем. Я только поняла, что Вики вполне может осложнить дяде Ричарду жизнь и он заплатит, чтобы она от него отстала.
У меня снова зазвонил мобильный. И это снова оказалась Клавдия Степановна. Пока она говорила, фоном шли крики двух мужчин.
– Зайди к нам, и побыстрее, – попросила русская дама. – И своего Ричарда можешь прихватить.
Мы отправились в номер Юрочки.
Дверь открыла Клавдия Степановна – и тут же отступила в сторону. Вики продолжала невозмутимо сидеть в кресле с тонкой сигаретой. Посреди гостиной стояли Юрочка и какой-то незнакомый мне русский тучный, хотя и холеный мужик лет сорока пяти и кричали друг на друга. Юрочка потряхивал своим сытеньким пузцом, слегка нависавшим над голубыми спортивными трусами с завязочками.
При нашем появлении мужик повернулся и уставился на меня.
– А, наша английская героиня! Почему вы потакаете его желаниям? – и кивнул на Юрочку.
«Это что, режиссер? – прикидывала я, поскольку с продюсером встречалась лично. – Он недоволен Юрочкиным пузцом? И обвиняет нас с Клавдией Степановной или только меня в кормлении голодной звезды?»
– Худеть можно разными способами, и диета уже давно признана наименее эффективным, – заявила я.
– Он что, худеет? – пораженно спросил мужик, глядя на Юрочку.
– Да, – кивнула звезда сериалов и тряхнула сытеньким пузцом. – Мне для новой роли нужно.
– А моя дочь? – спросил мужик у Юрочки.
– Тоже, – сказал Юрочка. – Сейчас все худеют. Только не все могут добиться результата.
Тут решила вмешаться Клавдия Степановна и разъяснить ситуацию, чтобы все понимали друг друга.
– Вячеслав Анатольевич Суравейкин обвиняет Юрочку и нас с тобой, Бонни, в снабжении его дочери наркотиками.
– В чем?! – пораженно переспросила я. Дядя Ричард переводил взгляд с Юрочки на Суравейкина и на Клавдию Степановну. Русского языка он не понимал, и Вики перевести ему не могла.
– Я знаю, что привез он, – Суравейкин кивнул на Юрочку. – Вы обе даже не заходили в дом. Но зачем вы его привезли?!
– Юра же все объяснил, – вставила Клавдия Степановна.
– Правда? – вкрадчиво спросил Вячеслав Анатольевич.
– Вы держите дочь взаперти! Вы не даете ей жить своей жизнью! – завел знакомую песню Юрочка.
Потом они с Суравейкиным снова стали кричать друг на друга. Я перевела суть разговора дяде Ричарду. Вики тоже меня внимательно выслушала, потом встала, взяла Суравейкина под руку и предложила прогуляться к ней в номер.
– Послушай, Вики, твой муж привез моей дочери наркотики, и все лечение пошло насмарку!
– Твоя дочь – наркоманка, а наркомания не лечится, что бы тебе ни говорили нанимаемые тобой специалисты. И работнички у тебя дерьмовые, если не уследили. Ведь мог и не Юра доставить наркотик, не
