вроде бы размышляя вслух:
– А на самом деле в этом доме может быть что-то из коллекции?
– Может. Везде, где угодно, может, но ей-то об этом откуда знать? – кивнула я на девицу, начавшую приходить в себя.
Тут в коридоре послышались тяжелые шаги и приглушенные голоса. Мы с Бодряну выскочили из комнаты и остолбенели.
Семен почти багажом тащил российского олигарха-диссидента Бориса Сигизмундовича Доброчинского.
Выглядел тот очень жалко и мало походил на холеного и лощеного мужчину, с которым я совсем недавно летела в самолете и позировала перед телекамерами в аэропорту Пулково.
– К-к-кто вы? – выдавил Доброчинский, глядя на нас с Бодряну.
Я вспомнила, что мы с ним еще в противогазах, и быстро стащила свой.
– Бонни! – выдавил Доброчинский. – Родная!
Слова были чем-то средним между стоном и вздохом облегчения.
– Давайте здесь не будем задерживаться, – сказал Семен.
Бодряну сообщил подчиненному, что говорила Любочка и что случилось. Семен соображал быстро.
– Так, возьмите его и тащите к машине, – подтолкнул он Доброчинского ко мне. – А я тут сам посмотрю. Быстрее будет.
Я подхватила Бориса Сигизмундовича с одной стороны, Бодряну – с другой, а Семен юркнул в комнату, в которой уже материлась Любочка.
Мы на всякий случай снова натянули противогазы, рванули к выходу из дома, потом, никем не остановленные, покинули территорию и успешно добрались до машины.
При нашем приближении из нее выскочила Клавдия Степановна и застыла соляным столбом. Пока она приходила в себя, мы затолкали Доброчинского на заднее сиденье, потом туда же забралась я и крикнула Клавдии Степановне, чтобы она садилась с другой стороны освобожденного узника. Бодряну плюхнулся на переднее место пассажира.
– Ой, Боря, ты же, наверное, голодный! – воскликнула Клавдия Степановна.
– Я мечтаю о горячем крепком чае… – простонал Доброчинский.
– У меня есть, – сказала Клавдия Степановна.
Пока мы ждали возвращения Семена, Борис Сигизмундович потребил все, прихваченное Клавдией Степановной на четверых.
– Можно в «Плаза» по пути домой остановиться, – задумчиво произнесла русская сердобольная женщина.
– Не стоит привлекать к себе внимание, – ответил Бодряну. – В особенности, учитывая, что у нас всех внешность запоминающаяся. А кое-кого еще неоднократно показывали по телевизору. И фотографии в газетах печатали. Да и Борису пока хватит. Нельзя сразу много есть.
– Мне кажется, что я бы сейчас съел зажаренного быка. Целиком, – признался Доброчинский.
«Интересно, а охрана знала, что в подвале сидит именно Доброчинский?» – раздумывала я. Они точно знали, что там находится какой-то пленник – он же появлялся на мониторах. Но что Доброчинский? Я думала, что знали и просто разыгрывали передо мной спектакль, когда мы с Клавдией Степановной пили кофе в будке. Вопросы задавали о Борисе Сигизмундовиче и о том, кто его украл… Теперь мне стало понятно, почему дежурили
Тут появился Семен, прыгнул за руль, и мы понеслись в направлении города.
– Ну? – спросил Бодряну.
– Девка слышала звон, да не знает, откуда он. Просто вокруг нее много говорили про коллекцию, она и решила, что мы за ней.
– А вы что, за мной специально приехали? – подал голос с заднего сиденья Борис Сигизмундович. – Не за коллекцией?
«Значит, коллекция все-таки в доме Суравейкина?» – пронеслась мысль.
– Считаете, что вас спасать было незачем? – посмотрел через плечо Бодряну. – Низко оцениваете свою рыночную стоимость? Вы очень ошибаетесь, милейший.
– Вы выкуп за меня будете требовать? – по-деловому уточнил Доброчинский.
– А у вас будут какие-то конкретные предложения? Я вообще-то работаю только за деньги. С Бонни вы будете договариваться отдельно. Это она меня подбила на такую авантюру. Но ей нужны информация и слава. Будете ей давать эксклюзивные интервью.
– Будете? – тут же встряла я.
– Обязательно, – ответил Доброчинский. – А если вы меня еще в Лондон вывезете…
– За отдельную плату, – сказал Бодряну. – Хотя прямо сейчас не могу дать ответ. Я берусь за дело, только если могу гарантировать результат. В вашем случае – на настоящий момент – не могу.
– Можете предложить ему какие-нибудь редкие книги или просто подарить в дополнение к гонорару за ваше спасение. Господин Бодряну их собирает. Все технические средства обеспечивал он, – сообщила я.
Доброчинский заявил, что заплатит Бодряну любую названную им сумму, Бодряну ответил, что они это обсудят с глазу на глаз. Меня их финансовые расчеты нисколько не интересовали, я изначально ставила перед собой другие цели.
Борис Сигизмундович тем временем спросил, откуда мы узнали, что его держат в подвале дома Суравейкина.
– Это к Бонни, – сказал Бодряну.
Доброчинский повернулся ко мне.
– Я не знала, что это вы. Знала, что там держат какого-то мужчину. Но у меня были подозрения, что этим человеком можете быть вы. Я обратилась к Николаю Бодряну за помощью – потому что посчитала его самым подходящим кандидатом, а возможно, и единственным человеком, способным помочь в таком деле, – из моих знакомых, которые сейчас находятся в России. И он любезно согласился.
– И теперь вы отправитесь ко мне, – впервые подала голос Клавдия Степановна.
– Но… – открыл рот Бодряну.
– Обсуждать финансовые вопросы вы сможете и у меня дома. Пока я в магазин хожу. Подслушивать не собираюсь. Но подумайте сами – Бориса Сигизмундовича у меня в квартире искать точно никому не придет в голову.
Семен на водительском месте хмыкнул.
– А вы его куда собирались везти? – спросила Клавдия Степановна у Бодряну.
– Да я думал по ходу решать, когда выясним, кого и что нашли. Мы, конечно, остановились в надежном месте… Но вы правы. Скажите Семену адрес. Он проводит до квартиры, а завтра мы все встретимся у вас.
– Я обязательно расплачусь с вами за постой, многоуважаемая Клавдия Степановна, – вставил Доброчинский. – И скажите, пожалуйста, что я еще могу для вас сделать?
– Жениться на мне, – невозмутимо ответила русская дама.
Борис Сигизмундович замер с открытым ртом, Бодряну собирался что-то сказать, подавился слюной и закашлялся, Семен расхохотался. Я же подумала, что Клавдия Степановна все темы сводит к одной – замужество. Правда, на этот раз почему-то было замужество не единственной дочери, а ее собственное. Может, из-за возраста потенциального жениха? Хотя ведь Доброчинский женат далеко не первым браком, и жена даже моложе дочери Клавдии Степановны. Но ведь, если я правильно помню, у него одна вредная привычка – жениться. Так почему бы не использовать этот «вред» во благо?
Борис Сигизмундович немного пришел в себя и как раз сказал, что уже является счастливым обладателем жены и шести детей от разных браков.
– Разведетесь, женитесь на мне на годик, потом снова можете хоть на предыдущей жене, хоть на очередной молодухе.
– Я вообще-то холост, – подал голос с переднего сиденья Бодряну.
– Это предложение руки и сердца? – уточнила Клавдия Степановна.
– Это деловое предложение, – отозвался Бодряну. – Как и у вас к Борису Сигизмундовичу. Вы же не
