вероятно, ожидая повышения по службе. За нахождение пропавшего олигарха на него вполне можно было рассчитывать.
– Да по телевизору он его видел! – вставила жена.
– Э нет, – сказал Валерка. – Я с ним пил!
– Где? – спросили почти все граждане, находившиеся в квартире.
– Где обычно. Под березками, – пожал плечами Валерка.
– Да ты же с Петькой из первого подъезда пил, – вставила одна из бабок, провожавших нас в квартиру. – А он с усами. Но на Доброчинского нисколько не похож. От Чубайса что-то есть, это точно, но…
– Валера, я тебе давно говорю, что у тебя белая горячка! – заорала теща зычным голосом. – Только другим нечисть всякая мерещится, а тебе вдруг олигархи-диссиденты.
– У наших граждан с каждым годом все новые и новые видения появляются, – со знанием дела сообщил врач «Скорой». – А Доброчинского в последнее время много по телевизору показывали. Вот его образ и отложился в подсознании.
– Я с ним пил водку, – твердо заявил Валерка. – Я не сумасшедший.
– Ты просто алкаш! – рявкнула жена.
– А о чем вы разговаривали с олигархом? – вкрадчиво спросил следователь.
– О футболе, – без колебаний заявил Валерка.
– Точно, они с Петькой на весь двор орали, – опять влезла бабка. – Я вам лучше перескажу, о чем они говорили. Петька совсем сдурел. Сказал, что больше за «Челси» болеть не будет. Это ж надо! За нашу команду болеть не будет, а будет за «Тоттенхэм», потому что они Павлюченко купили. А ему Павлюченко всегда нравился. Мне тоже нравится. Очень симпатичный мальчик. Но я все равно буду болеть за «Челси».
– Мне Доброчинский признался, что втайне болеет за «Арсенал», хотя из соображений бизнеса вынужден ходить на матчи «Челси», – сообщил народу Валерка. – Но он там не футбол смотрит, а деловые вопросы решает.
– Все русские, проживающие в Лондоне, болеют только за «Челси», – уверенно заявила одна из бабок. Меня, признаться, очень поражает любовь и интерес к этой команде в России. В последнее время создалось впечатление, что в России ее знают лучше, чем в Англии. В Англии, правда, люди больше информированы о любимой марке трусов Дэвида Бекхэма, чем о его последних футбольных достижениях.
– Это не так, – сказала я. – Лично знаю русских, проживающих в Лондоне, которые болеют за «Арсенал».
Начался разговор об английском футболе. В нем активно участвовали и мужчины, и женщины, причем самых разных возрастов. Все что-то знали про «Челси». В Англии же масса футбольных болельщиков совершенно не знает русский футбол. Многие слышали про «Зенит», но точно не смогут назвать фамилии игроков.
Первым о причине встречи в этой квартире вспомнил следователь (после примерно двадцати минут разговоров об английском футболе), повернулся ко мне и спросил, за кого все-таки болеет Борис Доброчинский. Я развела руками. У меня никогда в мыслях не было его об этом спрашивать. И вообще, какое дело до этого следователю? Правда, в России, как я успела заметить, всем до всего есть дело, а про олигархов и их женщин знают столько, что сами «герои» об этом даже не догадываются. Валерка тем временем продолжал настаивать на своей встрече с олигархом-диссидентом, но его больше никто не слушал.
– Валера, если бы у нас во дворе появился Доброчинский, мы бы его никуда не отпустили, – наконец уверенно заявили бабки. – У нас к нему много вопросов накопилось. Как миленький бы рассказал, где все украденное у народа.
Представители русских правоохранительных органов начали умильно улыбаться. Они знали своих бабок. И теперь были уверены, что Доброчинского поблизости не было. Я мысленно вздохнула с облегчением.
– Был Доброчинский! – заорал Валера.
– Я не понимаю, как можно столько пить? – с укором глядя на Валеру, сказала одна из бабок.
– Вот и не рассуждайте о том, чего не понимаете! – рявкнул Валера.
Следователь попросил хозяек квартиры посмотреть, все ли на месте.
Насколько могли судить женщины, в квартире ничего не пропало. Ничего не было разгромлено, только открыта балконная дверь.
Однако они видели одного человека, но в квартире явно находились двое. Ведь один сбежал по лестнице – и его видело несколько человек, второй же пытался сбежать через балкон и сорвался.
– Он что, идиот? – спросила молодая мамаша.
Но спросить у него было нельзя. Человек, свалившийся с балкона девятого этажа на асфальт, был мертв.
Документов при нем не оказалось. Он сам был мулатом.
Возможно, и сбежавший по лестнице был мулатом. Точно я сказать не могла.
После ответа на множество вопросов и заполнения протоколов нас с Клавдией Степановной наконец отпустили. Мы вернулись в квартиру, где Борис Сигизмундович уже сходил с ума и даже успел приготовить себе место в большом платяном шкафу. Но он понимал, что позвонить мы ему не могли.
– Ты в последнее время видела каких-нибудь мулатов или негров? – спросил у меня Доброчинский.
Я видела. У американского коллекционера Кевина. Только не понимала, что тем мулатам (если это, конечно, были они) делать в квартире алкаша Валерки. Или они решили оттуда залезть к Клавдии Степановне, просчитав все варианты?
Хотя они же американцы. Слишком сложно.
И зачем им Клавдия Степановна?
Или они каким-то образом выследили Доброчинского? И увидели, как через балкон лезет Валерка?
Я поняла, что в самое ближайшее время необходимо наведаться к коллекционеру из Техаса. Клавдия Степановна объявила, что одну меня не отпустит. Тем более лезли-то к ней. Если, конечно, это были те мулаты.
– Кстати, за какую футбольную команду вы болеете? – спросила я у Доброчинского.
– За «Арсенал», – сказал он. – Но вообще-то я больше хоккей люблю.
Глава 25
Перед тем как отправиться в гостиницу на встречу с Кевином, мы с Клавдией Степановной решили заехать в больницу к Сигизмунду Сигизмундовичу Доброчинскому, который уже несколько раз звонил на мобильный и мне, и Клавдии Степановне. Но мы не могли разговаривать при милиции. Однако если его не успокоить, то у него вполне может случиться какое-то осложнение. Не хотелось брать грех на душу.
Вначале мы позвонили ему и предупредили о своем скором появлении, потом отправились в путь, оставив Борису Сигизмундовичу трубку Клавдии Степановны для связи на крайний случай. Я считала, что в гостиницу лучше ехать вечером, когда Кевин точно будет сидеть в номере. Как раз Юрочку проверим и укорим за то, что не открыл нам всей правды. Мог бы сразу же сказать, что Даша его сестра по отцу. Не мог он этого не знать!
Сигизмунд Сигизмундович встретил нас как давно забытых родственниц, или скорее блудных дочерей, вернувшихся к любящему отцу. Правда, они с Клавдией Степановной были почти ровесниками, возможно даже, русская дама была старше. Доброчинский сказал, чтобы мы говорили свободно – палата его мальчиками проверяется ежедневно на наличие «клопов» и прочих электронных насекомых, к тому же тут установлена соответствующая аппаратура, глушащая звуки для «считывания» извне.
Я решила, что вполне можно рассказать то, что мы знаем о Борисе Сигизмундовиче. Его брат нас внимательно выслушал.
– Зачем он все-таки Суравейкину? – спросила я после завершения рассказа. Клавдия Степановна подалась вперед, желая выслушать интересную информацию.
– Борька у него акции стырил. Суравейкин хочет вернуть их назад.
– А он мог их вернуть, сидя в подвале? – уточнила я.
– Бонни, у русского человека такого вопроса бы не возникло. То есть человека, постоянно проживающего в России. Или сбежавшего из России.
