Тень на кладбище, где Эми давно покоилась в гробе. «Вот вам другая быль, — сказал, опять раскуривши Трубку, старик. — Каспар был беден. К буйной, развратной Жизни привык он, и сердце в нем сделалось камнем. Но жадным Оком смотрел на чужое богатство Каспар. На злодейство Трудно ль решиться тому, кто шатается праздно, не помня Бога? Так и случилось. Каспар на ночную добычу Вышел. Вы видите остров на Рейне? Вдоль берега вьется Против этого острова, мимо утеса, дорожка. Там, у самой дорожки, под темным утесом, в ночное Позднее время Каспар засел и ждал: не пройдет ли Кто-нибудь мимо? Ночь прекрасна была; освещенный Полной луной островок отражался в воде, и густые Клены, глядяся в нее, стояли тихо, как черные тени; Все покоилось… волны изредка в берег плескали, В листьях журчало, и пел соловей. Но, злодейским Замыслом полный, Каспар не слыхал ничего; он иное Жадным подслушивал ухом. И вот напоследок он слышит: Кто-то идет по дороге; то был одинокий прохожий. Выскочил, словно как зверь из берлоги, Каспар; и недолго Длилась борьба между ими: бедный путник с тяжелым Стоном упал на землю, зарезанный. Мертвое тело В воду стащил Каспар и вымыл кровавые руки; Брызнули волны, раздавшись под трупом, и снова слилися В гладкую зыбь; все стало по-прежнему тихо, и сладко Петь продолжал соловей. Каспар беззаботно с добычей В путь свой пошел; свидетелей не было; совесть молчала. Скоро истратил разбойник добытое кровью, и скоро Голым стал он по-прежнему. Годы прошли; об убийстве, Кроме бога, никто не проведал; но слушайте дале. Раз Каспар сидел за столом в гостинице. Входит Старый знакомец его, арендарь Веньямин; он садится Подле Каспара; он крепко, крепко задумчив; и вправду Было о чем призадуматься: денно и ночно работал, Честно жил Веньямин, а все понапрасну; тяжелый Крест достался ему: семью имел он большую; Всех одень, напой, накорми… а чем? И вдобавок Новое горе постигло его: жена от тяжелой Скорби слегла в постель, и деньги пошли за лекарство; Бог помог ей; но с той поры все хуже да хуже; и часто Нечего есть; жена молчит, но тает как свечка; Дети криком кричат; наконец остальное помещик В доме силою взял, в уплату за долг, и из дома Выгнать грозился. Эта беда с Веньямином случилась Утром, а вечером он Каспара в гостинице встретил. Рядом с ним он сидел у стола; опершись на колено Локтем, рукою закрывши глаза, молчал он, как мертвый. «Что с тобой, Веньямин? — спросил Каспар. — Ты как будто В воду опущен. Послушай, сосед, не распить ли нам вместе Кружку вина? Веселее на сердце будет; отведай». Кружку взял Веньямин и выпил. «Тяжко приходит Жить, — сказал он. — Жена умирает, и хилые кости Не на чем ей успокоить: злодеи последнюю взяли Нынче постелю. А дети — господи боже мой! лучше б Им и мне в могилу. Помещик наш нынешней ночью В замок свой пышный поедет и там на мягких подушках, Вкусно поужинав, сладко заснет… а я, воротяся В дом мой, где голые стены, что найду там? Бездушный! Я ли Христом да богом его не молил? У него ли Мало добра?.. Пускай же всевышний господь на судилище страшном Так же с ним немилостив будет, как он был со мною!» Слушал Каспар и в душе веселился, как злой искуситель; В кружку соседу вина подливал он, и скоро зажег в нем Кровь, и потом из гостиницы вышел с ним вместе. Уж было Поздно. «Сосед, — Веньямину он тихо шепнул, — господин твой Нынешней ночью один в свой замок поедет; дорога Близко, она пуста; а мщенье, знаешь ты, сладко». Речью такой был сражен Веньямин; но тяжкая бедность, Горе семьи, досада, хмель, темнота, обольщенье Слов коварных… довольно, чтоб слабое сердце опутать. Так ли, не так ли, но вот пошел Веньямин за Каспаром; Против знакомого острова сели они под утесом, Близко дороги, и ждут; ни один ни слова; не смеют Вслух дышать и слушают молча. Их окружала Тихая, темная ночь; звезд не сверкало на небе, Лист едва шевелился, без ропота волны лилися, Все покоилось сладко, и пел соловей. Душа Веньямина Вдруг согрелась: в ней совесть проснулась, и он содрогнулся. «Нечего ждать, — он сказал, — уж поздно; уйдем, не придет он». — «Будь терпелив, — злодей возразил, — пождем, и дождемся. Доле зато дожидаться его возвращенья придется В замке жене; да будет напрасно ее нетерпенье». Сердце от этих слов повернулось в груди Веньямина; Вспомнил свою он жену и сказал: «Теперь прояснилась Совесть моя; не поздно еще, не хочу оставаться!» — «Что ты? — воскликнул Каспар. — Послушался совести; бредит. Ночь темна, река глубока, здесь место глухое; Кто нас увидит?» Мороз подрал Веньямина по коже. «Кто нас увидит? А разве нет свидетеля в небе?» — «Сказки! здесь мы одни. В ночной темноте не приметит Нас ни земной, ни небесный свидетель». Тут неоглядной Прочь от него побежал Веньямин. И в это мгновенье Темное небо ярким, страшным лучом раздвоилось;
