Кто иноземные гости, наш дом посетившие ныне? Я же скажу — справедливо ли, нет ли, не знаю, — но сердце Нудит сказать, что еще никогда (с изумленьем смотрю я) Мне ни в жене не случалось, ни в муже подобного встретить Сходства, какое наш гость с Телемахом, царя Одиссея Сыном, имеет; младенцем его Одиссей благородный Дома оставил, когда за меня, недостойную, все вы, Мужи ахейские, в Трою пошли истребительной ратью». Царь Менелай отвечал благородной царице Елене: «Что ты, жена, говоришь, то и я нахожу справедливым. Дивное сходство! Такие же ноги, такие же руки, То же в глазах выражение, та ж голова и такие ж Кудри густые на ней; а когда, помянув Одиссея, Стал говорить я о бедствиях, им за меня претерпенных, Пала с ресницы его, я заметил, слеза, и, схвативши В обе пурпурную мантию руки, он ею закрылся». Тут Писистрат благородный сказал Менелаю Атриду: «Царь многославный Атрид, богоизбранный пастырь народов, Спутник мой подлинно сын Одиссеев, как думаешь сам ты; Но, осторожный и скромный, он мнит, что ему неприлично, Вас посетивши впервые, себя выставлять в разговоре Смелом с тобою, пленяющим всех нас божественной речью. Старец, родитель мой, Нестор его повелел в Лакедемон Мне проводить; у тебя ж он затем, чтоб ему благосклонно Дать наставление ты соизволил: что делать? Немало Горя бывает в родительском доме для сына, когда он Розно с отцом, не имея друзей, сиротствует, как ныне Сын Одиссеев: отец благородный далеко; в народе ж Нет никого, кто б ему от гонений помог защититься». Царь Менелай, отвечая, сказал Писистрату младому: «Боги! Так подлинно сын несказанно мне милого друга, Столько тревог за меня претерпевшего, дом посетил мой. Я ж самого Одиссея отличнее прочих ахеян Встретить надеждой ласкался, когда б в кораблях быстроходных Путь нам домой по волнам отворил громовержец Кронион; Град бы в Аргосе ему я построил с дворцом для жилища; Взял бы его самого из Итаки с богатствами, с сыном, С целым народом; и область для них бы очистил, моими Близко людьми населенную, мой признающую скипетр; Часто видались тогда бы, соседствуя, мы, и ничто бы Нас разлучить не могло, веселящихся, дружных, до злого Часа, в который бы скрыло нас черное облако смерти. Но столь великого блага нам дать не хотел непреклонный Бог, запретивший ему, несчастливцу, возврат вожделенный». Так говоря, неумышленно всех Менелай опечалил; Громко Елена аргивская, Диева дочь, зарыдала; Сын Одиссеев заплакал, и с ними Атрид прослезился; Плача не мог удержать и младой Писистрат: он о брате Вспомнил, о брате своем Антилохе прекрасном, который Был умерщвлен лучезарной Денницы возлюбленным сыном. Вспомнив о брате, Атриду он бросил крылатое слово: «Подлинно, царь Менелай, ты разумнее всех земнородных. Так говорит и отец престарелый наш Нестор, когда мы Дома в семейных беседах своих о тебе вспоминаем. Ныне ж послушайся, царь многоумный, меня; не люблю я Слез за вечерней трапезою — скоро подымется Эос, В раннем тумане рожденная. Мне же отнюдь не противен Плач о возлюбленных мертвых, постигнутых общей судьбиной; Нам, земнородным страдальцам, одна здесь надежная почесть: Слезы с ланит и отрезанный локон волос на могиле. Брата утратил и я; не последний меж бранных аргивян Был он; его ты, конечно, видал; а со мной никогда здесь Он не встречался; его я не знал; но от всех был отличен, Слышали мы, он и легкостью ног и отважностью в битвах». Царь Менелай златовласый ответствовал так Писистрату: «Друг, основательно то, что сказал ты; один лишь разумный Муж и годами старейший тебя говорить так способен. Вижу из слов я твоих, что отца своего ты достойный Сын; без труда познается порода мужей, для которых Счастье и в браке и в племени их уготовал Кронион; Так постоянно и Нестору он золотые свивает Годы, чтоб весело в доме своем он старел, окруженный Бодрой семьей сыновей, и разумных и с копьями первых. Мы же, печаль отложив и отерши пролитые слезы, Снова начнем пировать; для умытия рук подадут нам Светлой воды, а наутро опять разговор с Телемахом Я заведу, и окончим мы завтра начатое ныне». Так он сказал, и умыться им подал воды Асфалион, Спальник проворный царя Менелая, великого славой. Подняли руки они к предложенной им лакомой пище. Умная мысль пробудилась тогда в благородной Елене: В чаши она круговые подлить вознамерилась соку, Гореусладного, миротворящего, сердцу забвенье Бедствий дающего; тот, кто вина выпивал, с благотворным Слитого соком, был весел весь день и не мог бы заплакать, Если б и мать и отца неожиданной смертью утратил, Если б нечаянно брата лишился иль милого сына, Вдруг пред очами его пораженного бранною медью. Диева светлая дочь обладала тем соком чудесным; Щедро в Египте ее Полидамна, супруга Фоона, Им наделила; земля там богатообильная много Злаков рождает и добрых, целебных, и злых, ядовитых; Каждый в народе там врач, превышающий знаньем глубоким Прочих людей, поелику там все из Пеанова рода. Соку в вино подмешав и вино разнести повелевши, Стала царица Елена беседовать снова с гостями: «Царь Менелай благородный, питомец Зевеса, и все вы, Дети отцов знаменитых, различное людям различным, Злое и доброе, Дий посылает, все Дию возможно.
